Край ледника
Шрифт:
И драконы выдохнули вместе, выпуская конусы кислоты, плавящие лед и кожу. Огромные змеи качали головами на змеиных шеях взад и вперед.
– Ну вот, – пробормотал Бренор, и даже его энергичный адский вепрь, казалось, притих от внезапного проявления неистовой тайной силы.
– Преследуем отступающую волну! – крикнул Реджис, промчавшись мимо своих друзей и поднимая ручной арбалет. Он поднял согнутую руку перед собой и положил правое запястье на левое предплечье, быстро прицелился и выстрелил.
Еще больше грохота, криков и шума донеслось сзади,
Пока не ударила в спину отступающего гиганта, разрушилась и взорвалась, сила отбросила массивного ледяного гиганта вперед и на пол.
– Мы их победили! – прорычал Реджис. – Мы победили их всех!
Приободренные криком хафлинга, Компаньоны Халла и Кейн рядом с ними, двинулись вперед, готовые принять внезапный поворот судьбы.
А потом фортуна снова развернулась.
Ибо из туннеля на оставшийся выступ вылетел слаад, гигантский и темный, похожий на живой дым, окутывающий скелет. Он остановил их атаку. И остановил отступление их врагов. От одного только взгляда на него у Реджиса перехватило дыхание.
Один только вид этого божественного существа, Йгорла, наполнил спасателей ужасом, ибо таково было его воздействие.
Величайший слаад взлетел высоко в пещеру и рассек воздух нечестивой косой. Оружие Йгорла, казалось, разрывало сам воздух, и оставляло светящиеся линии при каждом порезе и повороте. И когда бог пролетел над строем товарищей, сосредоточив свой гнев на другом, светящиеся линии остались, выжженные в воздухе на всеобщее обозрение.
Символ.
Нечестивый, нечистый, мучительный.
Бренор зарычал, или попытался зарычать, его крик превратился в бульканье, когда он свалился со своего адского вепря. Реджис упал на пол, его рвало и трясло. Вульфгар согнулся пополам, затем зарычал от боли и встал прямо – почти – прежде чем снова согнуться.
Кейн сцепил руки в медитативной позе, сражаясь, борясь, как и Дзирт. И они сопротивлялись, но понимали, что потребуется нечто большее, потому что канте, н'диви, гиганты, слаады не были так сильно поражены, вовсе нет. Они осмелели.
И волна чудовищ снова нахлынула на них.
Громф Бэнр, не новичок в таких символах и темной магии, моргнул, сохраняя достаточную концентрацию, чтобы наблюдать за полетом божественного существа и начать собственное заклинание. Он поморщился и покачал головой, когда Йгорл обрушил на сталагмиты вихрь льда и ветра, почти погасив огненное кольцо Пайкела, а также колесницу, когда дворф повернулся и не смог удержаться от того, чтобы не въехать прямо под ливень.
– О-о-о-о-о-о-о-о! – Громф услышал, как зеленобородый друид вскрикнул, когда градины обрушились на него.
Они были обречены.
Все они были обречены.
Если только...
Громф прорычал заклинание. Парящий Йгорл повернулся и стремительно полетел к нему, поднимая свою дьявольскую косу.
Полет быстро прекратился, Йгорл повис в воздухе, трясясь, искрясь, дрожа.
Но не упал. И когда остаточные удары рассеялись, коса слаада начала искриться – не синим, а черным – словно трансформировала, извлекала и перенаправляла молнию Громфа. Бог слаадов послал ее движением сверху вниз, черная вспышка поразила Архимага и отбросила его к стене рядом с входом в туннель.
Громф боролся с потерей сознания, увидел летящего к нему Йгорла и подумал, что его жизнь подходит к концу.
Но вдруг Йгорл вздрогнул и снова остановился. Божество отшатнулось в сторону, развернулось, а затем бросилось бежать, глубоко уязвленное.
И Громф, борясь за то, чтобы не отключиться, выжить и быть готовым к бою, понял, что произошло, когда Йгорл протянул руку через пустое пространство и стер свой собственный символ!
Громф повернул голову набок.
Киммуриэль стоял неподалеку, верхом на адском коне, его не беспокоила расплавляющая разум иллюзорная агония символа, и теперь атаковал разум Йгорла силой своей псионики.
Громф посмотрел на руки, все еще искрящиеся черными молниями.
Но они не болели.
Киммуриэль защитил его и почти наверняка спас ему жизнь.
Архимаг потянулся к отступающему Йгорлу, летящему теперь к круглому окну изо льда далеко напротив, и выбросил энергию, все еще потрескивающую вокруг него. Его молния догнала и поймала Йгорла, сильно ужалив неземное существо.
Но Йгорл продолжал лететь несмотря на удар, и когда Громф попытался двинуться вперед, чтобы преследовать и снова наброситься на божественное существо, он запнулся и привалился спиной к стене, раненный сильнее, чем предполагал.
Джарлакс краем глаза наблюдал за полетом, за светящимся символом...
От внезапной, шокирующей боли наемник перевернулся на спину, и мысли его вернулись к дням его юности в Мензоберранзане – к тем не столь редким случаям, когда он сердил верховную мать.
И там, в тех далеких воспоминаниях, Джарлакс нашел в себе силы дать отпор и оторвать взгляд от пылающих линий, которые Йгорл начертал в воздухе. Он спрыгнул с адского скакуна, прижался к нему, загораживая символ телом кошмара.
Он выглянул и проследил за полетом божественного существа. Он инстинктивно приподнял шляпу и превратил ее в зонт как раз вовремя, чтобы защититься от ледяного шторма Йгорла. Затаив дыхание, он умоляюще смотрел на Даб'ней и Аззудонну, на Энтрери, который корчился на полу, отчаянно закрываясь от натиска бури, смотрел через дорогу на разрушенный курган, а за ним – на фигуру бедной женщины, которую так жестоко выбросил двойным удар неуправляемого адского скакуна Даб'ней.