Край обетованный
Шрифт:
Сёко Асахара как раз жил там, в Сатиаме №6?
Да. У него было несколько домов, а главная резиденция – в Сатиаме № 6. Хотя она была отделена от помещений, где жили послушники. Время от времени мы могли его видеть. Иногда – очень редко – заходил попробовать нашу еду, хотя обычно для него готовили отдельно.
Параллельно с работой я продолжала духовные тренировки, познавая все больше и больше.
Стала четко представлять истинный смысл своих страстей и заблуждений, научилась чувствовать состояние внутренней энергии. И подстраивать под это свои
Вы сказали «освобождение». А кто это решал? Учитель? «Ну все! Ты достигла освобождения…» Это он говорил?
Да. В конечном счете так и было. Чтобы добиться избавления, нужно выполнить множество условий, и в зависимости от этого Учитель определял, справился человек с задачей или нет. Как правило, избавление наступает на самом пике духовной тренировки. Есть специальная экстремальная практика. Погружаясь в нее, переживаешь странное, непередаваемое чувство, и когда оно, накапливаясь, образует «критическую массу», наступает духовное просветление. Это и есть стадия избавления.
Достигшего ее нарекали иноческим именем. Хотя позднее система изменилась, и такие имена стали давать и тем, кто не дошел до избавления, а сделал лишь несколько шагов к нему.
А ваши сны и переходы в астрал, что начались еще в детстве? Что-нибудь изменилось с уходом в братство?
Мои духовные возможности стали выше, я испытывала все более удивительные ощущения. И могла гораздо лучше их контролировать. Научилась отличать сны от реальности и управлять ими, как мне хочется. Я помнила свою прошлую жизнь, и еще у меня открылась способность видеть, кем окружающие меня люди будут в следующей жизни.
Прошлую жизнь я представляю очень живо, она для меня – реальность. «Моя прошлая жизнь!» Я понимаю это сразу, в одно мгновение. Это как озарение.
Вообще-то в той жизни я была мужчиной. Вспоминаю детство – и все становится на свои места, складывается в четкую картину. Когда я была маленькой, меня постоянно принимали за мальчика. Я удивлялась:
почему? Но раз в прошлой жизни мне довелось быть мужчиной, тогда все понятно.
А кроме пола? Может, грехи прошлой жизни как-то влияют на ход нынешней?
Детство у меня было счастливое, хотя иногда и доставалось по полной программе. Не потому ли, что приходилось расплачиваться за неправильные поступки в прошлой жизни?
Не подумайте, что придираюсь к вашим словам, но разве с другими людьми бывает не то же самое? Ведь у каждого в жизни случаются тяжелые минуты. Независимо от духовных возможностей, перевоплощений и прочего.
Так-то оно так. Хм-м… Но все же то, что происходит с человеком в детстве, когда хорошее и плохое вокруг не так на него влияет и жизнь только начинается, отчасти родом из его прошлой жизни.
Даже когда ребенок еще толком не столкнулся с реальностью, на его долю уже выпадают неприятные переживания. Например, он хочет есть, а ему не дают. Хочет, чтобы мать взяла его на руки, но она не берет. И прошлая жизни, и грехи здесь ни при чем. Все зависит от возраста, и проблема, думаю, в «боли»,
Но это понимаешь только в определенных случаях.
Когда в марте 1995 года в метро случилось это происшествие с зарином, я как обычно работала на кухне в Сатиаме № 6. Мне рассказали о нем другие «аумовцы»: «Слышала, что в токийской подземке? Подозревают "Аум"». Я подумать не могла, что братство имеет к этому какое-то отношение. Это кто-то другой сделал, не знаю, кто, но не «Аум».
До этого случая ходили разговоры, будто на объектах в Камикуисики распылили зарин, устроили вроде газовой атаки. Может, что-то и было. Потому что многие неожиданно почувствовали себя плохо, и я в том числе. Шла кровь – из легких, изо рта. Напала какая-то сонливость. Потом начала плевать кровью, появились головные боли, тошнота, стала быстро уставать. Так что газ точно распылили. Иначе с чего вдруг столько людей сразу заболели? Раньше такого никогда не было.
По правде сказать, я была в шоке, когда нагрянула полиция. Мы же ничего плохого не совершили; мне казалось, из нас нарочно делают злодеев. В Сатиаме № 6 тоже провели обыск. В помещении, где готовили подношения, все перевернули вверх дном. Наша работа встала, пришлось всем денек поголодать. Полиция – это страшно. Я сама видела, как они избивали людей. До сотрясения мозга.
Вы все время находись в Сатиаме № 6. Не замечали вокруг чего-нибудь необычного, когда в Токио произошла зариновая атака?
Нет. Я без передышки готовила подношения и ничего такого не слышала и не видела. Мы контактировали друг с другом только в Сатиаме № 6. Работы было много, наружу выходили нечасто и плохо представляли, что происходит за нашими стенами. Я общалась в основном со сверстницами, с которыми вместе готовила подношения. Мы здорово ладили.
Те, кто совершил зариновую атаку, были арестованы, признались и начали давать показания. Причастность «Аум» к этому преступлению стала понятна. Что вы тогда испытывали?
До нас такие новости не доходили. Я об этом почти ничего не слышала. Все-таки мы жили в горах, в глухой деревушке, без газет и телевидения. У меня было весьма отдаленное представление о происходящем в мире.
Хотя, разумеется, не все были такие малоинформированные, как я. Если человек хочет получить информацию, он ее получит. Просто меня это не интересовало. И в мыслях не было, что случившееся в токийском метро – дело рук «Аум». Я вообще равнодушна что к телевизору, что к анимэ и старалась ничего такого не касаться.
Заволновалась я на следующий год, когда начались разговоры о законе против подрывной деятельности. Будь он принят, наше братство развалилось бы. Я бы не смогла так сосредоточенно заниматься духовной тренировкой и лишилась привычной защищенной среды обитания. Пришлось бы жить за собственный счет. Это пугало меня.
То есть этот закон лишал вас послушничества, заставлял зарабатывать на жизнь. И мешал духовному совершенствованию. Поэтому вы и растерялись тогда. Но неужели даже спустя год после того происшествия у вас не появились сомнения, что «Аум» может быть к нему причастное.