Край Основания (Кризис Основания)

Азимов Айзек

«Почему-то, — думал он с горечью, — Основание смотрит только в будущее. Оно смотрит на Вторую Галактическую Империю и поглощено своей будущей судьбой. У него нет ни времени, ни желания оглядываться назад, на прошлое, и оно досадует на тех, кто это делает».

Конечно, жители Терминуса, в большинстве своем, недальновидны, но глупость не смахнешь как крошки со стола движением руки. Он поступит лучше: осуществит великий прорыв и когда-нибудь о нем будут вспоминать как о величайшем пионере.

Разумеется это означало (Пилорат

был достаточно честен и самокритичен, чтобы не отрицать очевидное), что он и сам устремлен в будущее — будущее, в котором его ждет слава, как Хари Селдона. В сущности, он может стать даже заметнее. Ведь работа над ясно обозримым, пусть и тысячелетним будущим, не может сравниться с изучением далекого двадцатипятитысячелетнего прошлого.

И этот день настал.

Мэр сказала, что его день придет после появления изображения Хари Селдона. Это была единственная причина, по которой Пилорат заинтересовался кризисом Селдона, несколько месяцев занимающим умы всего Терминуса и всей Федерации.

Ему было совершенно безразлично, останется ли столица Федерации здесь, на Терминусе, или будет перемещена куда-нибудь. Теперь кризис был объявлен, причем, Пилорат не был уверен в победе Селдона...

Достаточно того, что Селдон появился, и этот день настал.

Чуть позже двух часов дня у изолированного домика на окраине Терминуса остановился наземный кар. Открылась задняя дверца, и из нее вышел человек в форме Корпуса Безопасности, за ним — молодой человек, а следом еще два охранника.

На Пилората это произвело сильное впечатление. Мэр не только знала о его работе, но и явно оценила ее важность. Его будущему спутнику дали почетный эскорт, а ему самому обещали первоклассный корабль, который будет пилотировать этот компаньон. Очень лестно! Очень...

Домоуправительница Пилората открыла дверь. Молодой человек вошел, а двое стражников встали по обеим сторонам у входа. Через окно Пилорат увидел, что третий стражник остался снаружи и что подъехал еще один наземный кар.

Дополнительная охрана!

Странно!

Он повернулся к молодому человеку и с удивлением обнаружил, что знает его. Он видел его на снимках. Пилорат воскликнул:

— Вы — советник! Вы — Тревиз!

— Голан Тревиз. Верно. А вы профессор Янов Пилорат?

— Да, да. Значит, вы будете...

— Мы будем товарищами по путешествию, — деревянным голосом перебил его Тревиз. — По крайней мере, мне так сказали.

— Но вы не историк.

— Нет, не историк. Как вы сами сказали, я — советник, политик.

— Да-да. Но о чем я говорю? Я — историк, зачем нужен второй? Вы можете вести корабль?

— Безусловно!

— Прекрасно, именно это нам и нужно. Великолепно! Боюсь, что я не практик, и если вы — думающий, деятельный человек, то мы составим хороший экипаж.

— В данный момент, — сказал

Тревиз, — мои идеи не отличаются блеском, но, похоже, у нас нет выбора, так что попытаемся стать хорошим экипажем.

— Тогда будем надеяться, что я перешагну свою неуверенность в отношении к космосу. Я, знаете ли, никогда не был там. Я — сурок, если можно так выразиться. Не желаете ли стакан чаю? Клауда, приготовь нам что-нибудь. Как я понимаю, пройдет еще несколько часов, прежде чем мы вылетим. Однако я готов хоть сейчас. У меня есть все необходимое для нас обоих. Мэр очень посодействовала. Ее интерес к проекту потрясающ!

— Значит, вы знаете о нем? — спросил Тревиз. — Давно?

— Мэр обратилась ко мне, — Пилорат слегка нахмурился, припоминая — две или три недели назад. Я был счастлив! А теперь, когда я отчетливо осознал, что мне нужен пилот, а не второй историк, — я в восторге, что моим спутником будете вы, мой мальчик.

— Две или три недели назад, — слегка растерянно повторил Тревиз. — Значит, она готовилась все это время. А я... — он замолчал.

— Простите?

— Ничего, профессор. У меня просто дурная привычка бормотать вслух. Вам придется кое к чему привыкнуть, если наше путешествие затянется.

— Конечно, оно затянется, — сказал Пилорат, подталкивая собеседника к столовой, где домоправительница уже приготовила чай. — Мэр сказала, что мы можем путешествовать сколько угодно, что перед нами вся Галактика, и куда бы мы не отправились, мы можем рассчитывать на фонды Основания. Правда, она просила, чтобы мы в этом отношении были разумными. Я, разумеется, обещал это. — Он хихикнул и потер руки. — Садитесь, мой дорогой друг, садитесь. Может быть, это наша последняя трапеза на Терминусе...

Тревиз сел.

— У вас есть семья, профессор?

— У меня есть сын. Он в университете Сантании. Кажется, он химик или что-то в этом роде. Он стал на сторону матери. Она уже очень давно оставила меня, так что, как видите, у меня нет ни обязательств, ни привязанностей.

Уверен, что и у вас нет... Берите сэндвичи, мой мальчик.

— В настоящее время я ничем не связан. Есть женщины, но они приходят и уходят.

— Да, да. Восхитительно, когда это начинаешь понимать. Еще более восхитительно, когда обнаруживаешь, что ничего не нужно воспринимать всерьез. Детей у вас нет?

— Никаких.

— Прекрасно! Вы знаете, я в самом деле в наипрекраснейшем настроении. Признаться, когда вы появились, я был ошеломлен. Но теперь я заметил, что вы чудесно поднимаете дух. Мне необходимо ощущать энтузиазм юности для того, чтобы проложить путь через Галактику. Мы ведь в поиске, вы ведь знаете?.. В замечательном поиске. — Пилорат воодушевился, хотя ни выражение лица, ни интонации вроде бы не изменились. — Ну, я полагаю, вам говорили насчет этого...

Тревиз нахмурился.