Край света
Шрифт:
Впечатывается в стену барака.
Истошно верещит Тася.
Визг сменяет хрип и бульканье…
И…
…собрался пнуть коробку.
Внутри всё слилось в единый вдох ненависти. Огонь!
Переместился, не поднимаясь. И саданул кулаком под уже распрямляющее голень колено. Трах! Кулак повело в одну сторону, ногу в другую. Мужик навернулся, шлёпнулся рожей в грязь и, заверещав тонко, как
А в голове пульсировало: взмах, удар, боль….
Пока подскакивали другие, я уже успел подняться. Трое тут же взяли меня на прицел и суетливо отдалились, а двое подскочили к мужику и, живо повернув его на спину, за лацканы оттащили подальше. Профессионально, шустро.
А в голове моей всё так же: взмах… удар…
Ступня в грязном сапоге нелепо болталась, штанина в месте удара взбухла, но крови не было. Значит, не открытый.
– Чёрт. Чёрт. О господи! Чёрт. – Повторял мужик, а по лицу текли слёзы и пот, размывая грязевую маску.
А в моей голове пульсировало: взмах, удар, боль…
– Сука, лежать! На колени! Стрелять буду! – ярились люди, нервно сжимая оружие.
И я стоял, не шевелясь. В сознании всё пульсировало.
Огонь внутри ещё бушевал, но снаружи оставался холод.
– Отставить!
На балконе третьего этажа административного здания стоял невысокий, осанистый, бородатый человек. С чёрным взглядом, выправкой офицера и в сером «комке», утянутом ремнями. Вдоль левого бедра висела кобура, вдоль правого – стек. Вылитый «Фидель Кастро»! Его взгляд выдавал бесспорного лидера, монарха среди военных. Он придирчиво осмотрел происходящее и безразлично сказал скулящему в обнимку с ногой помощнику:
– Ты, Берг, не хами незнакомцам – вот и «ноу проблем» будет.
Взглянул на меня и двумя сложенными пальцами, словно старообрядец перстами, с нажимом провёл по уголкам губ, – сперва с одной стороны, потом с другой, – придавливая и укладывая жесткие волосы бороды. И кивнул:
– Иди сюда, Кадышев.
И так сказал, что не подчиниться стало невмоготу.
Я пошёл. Только коробку подцепил за ручку. Тася – умничка – сидела тихо, даже не шуршала.
На крыльце оглянулся и увидел напряжённых автоматчиков на вышках, суету возле скулящего Берга и ещё – за пыльными окнами барака разномастные рожицы, прижавшиеся к стеклу. В каждом окне – штук десять. Одно над другим, одно над другим, будто только лица плавают, а тел и нет.
Полы деревянного трёхэтажного здания от крыльца до самого кабинета «Кастро» скрипели подо мной, но разваливаться не спешили. Старой, советской ещё постройки дом даже в неласковом дальневосточном климате сохранил запах дерева, его мягкую упругость и прочность.
В кабинете «Кастро», присев на край своего стола и попеременно оглаживая двумя пальцами то одну сторону бороды, то другую, задумчиво-рассеянно оглядывал меня. А я озирал комнату, не утруждаясь
– Костян писал, что твои габариты меня поразят, но чтобы так… – «Кастро» покачал головой.
Я не ответил. Да, такая прокаченная масса мышц при огромном росте и весе – это редкость. Хотя бывало, встречались и такие, что были мне под стать. Но говорить об этом не стоит. Не та тема.
Он сообразил, нахмурился и спросил:
– Что делать надо Костян рассказал?
Теперь и я разлепил рот:
– Бить особо борзых.
«Кастро» степенно кивнул и широко махнул на окно:
– Здесь край земли. И тут мы строимся. Охраняем объект и организуем стройку. Пашет тут всякая узкоглазая шваль. Они воруют, лынят, забивают и бегут. И наше дело – заставить их работать. Понятно?
– Да.
– У этих недочеловеков, – «Кастро» остро глянул на меня. – Мозги обезьян. И они веруют в свой «путь воина». И чтобы и нашим, и вашим, то закон здесь такой: встречаются на площадке двое. Кто ушёл своими ногами – та партия и победила. Тот закон и принимаем. Так решаются все вопросы – от того, сколько каши в порции до того, кто и как будет командовать. Ясно?
– Да.
«Кастро» хмуро посмотрел на меня, потом на своего секретаря, потом снова на меня. И, кажется, понял, что его тревожит.
– Драться приходилось? – спросил он.
– Да.
– Серьёзно махался или звездишь?
– Золото по версии «фа-комбат» пять лет подряд.
– Чего? – «Кастро» встряхнул головой, словно просыпаясь.
– Бои без правил.
И всё равно он не понял. Посмотрел на меня, потом перевёл взгляд на увальня. Тот подобрался, приподнялся подобострастно и выпалил:
– Это, понимаете ли, как «Восьмиугольник», как «Панкратион» или другие бои без правил. Понимаете ли, все виды борьбы сразу. Можно и кулаками, и бороться. Сейчас очень модно. Много бойцов известных. Как в «М-один». Волк Хан, Сулоев, Емельяненко, Разбоев. Понимаете ли, спортивная драка, где всё можно.
– Всё? – усомнился «Кастро».
И правильно усомнился.
– Яйца не отрывать, глаза не выкалывать, позвоночник не ломать, горло не перебивать, висок не перешибать, – заучено повторил я вечную формулу тренера.
СанСаныч обычно так напутствовал перед выходом на ринг, после чего следовало: «Аминь, твою мать», – и дружественный тычок кулаком под лопатку.
«Кастро» покачал головой и посмотрел на меня, как на душевнобольного:
– Всё это тут и делают.
Я ответил: