Край света
Шрифт:
– Не курю. Спортсмен, – приучено отозвался я.
– Понятно, – Чахлый вытянул из кармана комка зажигалку и прикурил, щурясь на горизонт. – А ты где учился-то?
– Спорт. Подворотня.
Не удержался и пожал плечами – где ещё можно учиться?
– А, – Чахлый затянулся, выпустил дым клубком изо рта. – Я подумал, может из наших.
– Из которых?
– Ну, армия. Спецназ, десант. Туда с удовольствием брали таких рослых парней, слабаков не держали. Ты где служил-то?
Вот так. С этого обычно начинаются возмущённо-пьяные сопли в берет, срывание
– Не служил, – коротко ответил я и тоже перестал смотреть на собеседника. Взгляд поплыл по верхушкам гор, острыми вершинками ёлок, словно гребнем, упирающихся в небо. Ну, что? Будем выяснять отношения дальше?
– Понятно, – Чахлый сморщился, вынул окурок из рта, глянул брезгливо на огонёк. – Отсырела, зараза, – хмуро сплюнул он и пояснил: – Вчера выпили с командиром, да по дурости залез спать в спальник прямо в одежде.
Значит, выяснять не будем. Радует. Нечасто настолько адекватных вояк встретишь.
– Тут через один все бывшие, – хмуро сообщил Чахлый. – Кто откуда. Из простых никого не брали. Командир элиту собрал, кто без работы маялся. Тут из разных родов войск. У всех одна фигня – на гражданке заняться было нечем. Чурок на работу брали больше, чем русских парней с ногами-руками и башкой на плечах!
Он раздосадовано сплюнул. А я молчаливо согласился.
Говорят, в нашей стране с любым человеком можно найти общий язык – достаточно посмотреть вокруг и сказать «до чего страну довели сволочи», – как контакт установлен.
– Командир сам из бывших, – Чахлый мотнул головой в сторону, и мы неторопливо начали дрейфовать в указанном направлении. – Он понимает ребят. За родину обидно.
И я снова молча согласился. Обидно.
Под ногами хрустели камни, но все больше становилось травы, постепенно затягивающей тонкими зелёными тельцами серое крошево. Мы отходили от плаца, от стройки, от строений к ограде территории, где дрожали лапы кедров, нависая над колючкой забора. Где издалека уже виделась пушистая полянка, зелёным пятном в крапинку коричневых шишек.
Чахлый задумчиво окинул взглядом территорию, старательно избегая взгляда на меня:
– Берга вчера в город отправили. Доктор сказал, перелом со смещением. Ты ему разлохматил голенную кость. Это вообще как?
Как? Есть такой удар в каратэ. «Чудан цуки» называется… Только делать его надо правильно. И заниматься годами по две тренировки в день. На чём пожёстче. Ну и иметь такие грабли, как у меня.
Чахлый на ходу задумчиво покосился исподлобья и вдруг резко остановился:
– Покажь руки!
Я понял. И молча вытянул ладони тыльной стороной вверх.
Чахлый к давно стёртым мозолям не прикоснулся. Только мазнул взглядом, а потом глянул дальше, на запястья и удовлетворённо
– Сандаловое масло? – поинтересовался он.
– Детский крем, – угрюмо отозвался я. На масло тогда денег бы не хватило.
Чахлый хмыкнул – глаза зажглись весело, а вот лицо не изменилось, оставшись таким же напряжённо-сжатым.
– Пястья у тебя лошадиные, да, – поощрительно кивнул он. – Удар хорош. Да и борьбу показал неплохую… Универсал?
– Смешанный стиль, – отозвался я.
– Один хрен, – кивнул он и снова потянулся за сигаретой. – Хорошо ты обезьяну вчера уработал. Командир был в восторге.
Тут до меня стало, наконец, доходить, в чём дело.
– А ты, значит, – я остановился, – не в восторге?
Он успел пройти ещё шаг и после развернулся.
Я прислушался к себе. Нет, огня не было. Тишина. Значит, разойдёмся миром.
Чахлый задумчиво покосился на сигарету:
– Почему же.
Бросил окурок и затушил коротким твистом, размалывая его по камням. И впервые взглянул мне в глаза. Приземистый, крепкий, он смотрел исподлобья снизу вверх, словно набычился перед боем. Разве только не приплясывал, стремясь подавить взглядом.
– Мне тоже. Понравилось, – наконец отозвался он. – Быстро сработал. Только невнятно. Не понятно ни черта…
И…
Наклонился, группируясь…
рванулся мне под ноги…
Плечом в «солнышко», руками под бёдра…
Приподнял, стискивая до боли…
С натугой оторвал от земли…
И…
Кинулся мне в ноги. Классическим, отработанным многократно борцовским приёмом.
И можно было сделать десяток разных техник, но я уже понял, чего он добивался. Потому – шагнул в сторону, как вчера, и подхватил руку, ещё стремящуюся схватить убежавшее тело. Повернулся, влился в поток его движения, и чуть подсел, приноравливаясь к броску.
Чахлый прыгнул до того, как я придал его телу ускорение болезненным давлением. И естественно стал уходить из захвата плеча. Неудобно вывернул мне запястья – до хруста напряглись сухожилия, и пальцы разжались – плечо начсмены выскользнуло. И через пелену огня в сознании я не видел его движений дальше. Но чувствовал кожей. Чахлый пал на землю спасительным нырком и тут же подбил мне ноги.
Рушась, я вскинул в защиту руки, но тот всё равно прошёл – крепкие, словно калёные, ладони вбились мне в запястья и опрокинули навзничь. Воздух из груди вышибло сильным ударом о камни. Другое дело, что подмять вояке меня не удалось. Пока я не успел подняться, он начал молотить сверху. Явно торопился, понимая сам, что выносливости не хватит, если бой затянется. Но и мне не хотелось словить в голову за-ради чего-то там хорошего настроения. Отдав на откуп мощному граду ударов запястья, я подловил момент и нырнул в сторону. Чахлый провалился в удар, вошёл кулаком в камни. С присвистом выдохнул, ощериваясь.