Крайние меры

Моррелл Дэвид

Глаза Питтмана привыкли к полумраку, и он увидел дверь. Выстрел в сторону окна. Чей-то стон.

Питтман распахнул дверь и выскочил в залитую светом комнату. Отчаянно моргая, он уставился на группу женщин, занятых изготовлением каких-то изделий из теста, предназначенных для распродажи. Разинув рты, они, в свою очередь, с ужасом смотрели на него. Одна женщина выронила из рук пирожок. Завопил младенец. Но прежде чем женщины завизжали, Питтман услышал позади себя шум — двое мужчин протискивались через окно.

—

С дороги! — приказал Питтман женщинам, подняв пистолет. Один лишь вид оружия привел достойных дам в состояние шока. Питтман захлопнул дверь и, увидев, что она без замка, подтащил к ней один из столов, пытаясь забаррикадировать вход.

За дверью раздался выстрел, и дерево треснуло. Питтман тоже выстрелил. Остался всего один патрон. Под вопли женщин он бросился через всю комнату к выходу. Сверху до него донесся шум в церкви.

Он подбежал к ступеням, ожидая выстрела в спину, но, рискнув оглянуться, увидел, что его баррикада еще не рухнула. Чересчур много свидетелей. Убийцы предпочли ретироваться, выбрались через окно и в данный момент, видимо, перелезали через стену сада.

Услыхав шаги на лестнице у себя над головой, Питтман сунул кольт в карман плаща. Навстречу ему катилась вниз толпа взволнованных прихожан.

— Человек с револьвером! Там, внизу! — Питтман указал направление рассеченной осколком рукой. Боль усилилась, и он схватился за кисть, стараясь унять кровь. — Меня ранили!

— Зовите полицию!

— Врача! Мне нужен врач! — Питтман локтями прокладывал путь через толпу.

Толпа запаниковала.

— Он может застрелить еще кого-нибудь!

— ...убить нас всех!

Резко сменив направление, толпа понеслась по ступеням вверх. Питтман, зажатый со всех сторон, стал задыхаться. Ошалевшие люди увлекали его за собой. Показалась дверь. Кто-то распахнул ее, толпа вывалилась на улицу, а вместе с ней и Питтман. На долю секунды ему показалось, что он утонул в море обезумевших прихожан.

Послышался звук сирены. Питтман спрятал окровавленную руку в карман и старался не отставать от толпы. К тому времени, когда засверкали маячки полицейских машин, он уже ловил такси за углом.

— Что происходит?

— Стрельба.

— В церкви? Да поможет нам Господь!

— Здесь нужен кто-то посильнее.

— Куда едем?

«Вот это вопрос», — подумал в отчаянии Питтман и назвал первое, что пришло в голову:

— Вашингтон-сквер.

10

Питтман надеялся, что ничем не отличается от обычных воскресных пешеходов. Всю неделю стояла холодная дождливая погода, воскресный же день выдался теплым и солнечным. Бегуны и велосипедисты проносились мимо уличных музыкантов, художников, нищих и торговцев. У Арки Вашингтона студенты в майках Нью-Йоркского университета бросали фризби, позади, спотыкаясь, брел небритый

мужчина с бутылкой в бумажном пакете.

Питтман не обращал на все это никакого внимания. Нестерпимо болела рука, забинтованная носовым платком, намокшим от крови. Рана была серьезнее, чем он предполагал. Опять закружилась голова. На этот раз наверняка от потери крови. Следовало обратиться в больницу. Но там потребуют документы и дадут заполнить соответствующие бумаги. К тому же в приемном покое его могут узнать, не исключено, что полиция успела предупредить персонал в больницах о возможном появлении человека с кровоточащей раной на руке. Нет. За медицинской помощью лучше обратиться в другое место.

А что потом? Куда направиться? Он так надеялся получить от отца Дэндриджа ответы на все интересующие его вопросы, а теперь Питтман опять у исходной черты.

"Почему они его убили? — молотом стучало в голове. — Почему не дождались, когда я выйду из церкви?

Да потому, что им нужны были мы оба. Они наверняка следили за отцом Дэндриджем, опасаясь, как бы тот не пустил в ход информацию, полученную от Миллгейта на исповедях. А увидев меня, решили, что мы работаем на пару.

Но какими особо важными сведениями мог располагать отец Дэндридж?

Видимо, даже то, что Миллгейт учился в школе Гроллье, имело какое-то значение, иначе зачем было убивать всех, с кем я вступаю в контакт и веду разговоры о Миллгейте, пытаясь выяснить, что мучило его незадолго до смерти.

Незадолго до смерти".

Питтман вдруг понял, куда должен направиться.

11

— Детектив Логан, — произнес он в интерком.

Электронное приспособление загудело и дверь открылась. От Питтмана, когда он вошел, не ускользнуло, что стены в вестибюле дома в Верхнем Вест-Сайде покрыты изящными деревянными панелями. Лифт поднял его на пятый этаж. Вначале он опасался, что в телефонной книге не окажется нужного адреса, затем, что хозяйки не будет дома или же его просто не впустят. Но успокоился, когда на стук вышла хозяйка, придерживая рукой полу уютного домашнего халата. Девушка смотрела на него заспанными глазами. Появление Питтмана скорее позабавило, чем рассердило ее.

Джилл Уоррен, силуэт которой четко обрисовывался в свете солнечных лучей, льющихся из окна, пробормотала:

— Разве вам не известно, что сейчас для меня глубокая ночь?

Как раз на это Питтман и рассчитывал. Что в этот яркий воскресный день Джилл будет отдыхать после ночного дежурства.

— Извините, — сказал он, — у меня не было выбора.

Джилл сладко зевнула, прикрыв рот ладонью, напомнив Питтману машущего лапкой котенка. Хотя ее длинные светлые волосы были стянуты узлом, а лицо слегка опухло от сна, Питтману она показалась очень красивой.