Крайние меры
Шрифт:
Она знала. Поэтому она не открывала дверь. Она знала.
Слёзы появились на глазах еще перед тем, как мужчины начали говорить. Бутылка выпала из моей руки и облила их чистую обувь. Младший солдат хотел заговорить, но я остановила его, подняв палец, и медленно закрыла за собой дверь.
Мое дыхание переросло в тихое рыдание, мне пришлось облокотиться. Я открыла дверь во время пожара, который сейчас разрушит мою семью. Глубоко вдохнув, я попыталась натянуть улыбку на лицо и сказала Гасу.
– Эй,
Его глаза загорелись, из-за этого мне стало тяжелее улыбаться. Когда я снова увижу это в его глазах?
– Здорово! – закричал он и бросился наверх, сшибая Эйприл со своего пути. – Смотри, Эмбер разрешила мне поиграть в ее телефон! – дразнился он.
– Что случилось? – спросила Эйприл.
Проигнорировав ее, я повернулась к маме. Я упала на колени перед мамой и откинула ее волосы.
– Нужно впустить их, мам. Мы все здесь. – Я слегка улыбнулась.
Она не отвечала. Прошла минута и я поняла, что она не собирается впускать их. Она была… не здесь. Эйприл села на ступеньки рядом с мамой.
Я снова открыла дверь, чуть не утонув в жалости молодого солдата. Старший заговорил
– Джун Говард?
Я покачала головой.
– Эмбер… Дисэмбер Говард. Моя мать, – я указала на нее, – Джун.
Я коснулась ее спины. Может быть он ранен. Просто ранен. Они пришли к нам, чтобы сообщить о ранениях. Да, только об этом. Мы справимся с этим.
Солдат кивнул.
– Я капитан Винсент, а это лейтенант Морган. Можем мы войти?
Я кивнула. Он был в том же звании, что и ее отец. Обтряхнув обувь, они зашли внутрь и закрыли за собой дверь.
– Джун Говард? Жена подполковника Джастина Говарда?– спросил он, и мама слабо кивнула, а капитан Винсент разрушил мой мир.
– Министр попросил меня выразить искреннее сожаление по поводу смерти вашего мужа, Джастина, который был убит в Кандагаре, Афганистане, сегодня утром, двенадцатого декабря. Он был убит в больнице «Зеленым на Синем» во время выполнения задания. Министр выражает глубочайшие соболезнования.
Я взялась за перила, чтобы не упасть, слёзы тут же полились из моих глаз. Я знаю устав. Они сообщили нам через определенное время. Часы. Он был жив несколько часов назад. Я не могу дышать, мои легкие не могут принимать кислород. Это невозможно. Невероятная боль пронзила каждую клетку моего тела, я зарыдала навзрыд. Эйприл закричала, - это разорвало моё сердце. Боже, как это больно… Больно.
– Мэм, - спросил молодой лейтенант, – Можем мы вам чем-нибудь помочь? Скоро
Так же существует СМО - Casualty Notification Officer – офицер несчастных уведомлений.).
Несчастный случай. Мой отец был убит. Убит. Зеленым на Синем. Он был застрелен человеком носившую афганскую форму. Мой отец был доктором. Доктором! Кто, черт возьми, будет стрелять в доктора? Это не должно было произойти. Разве отец носил оружие?
– Мэм.
Почему мама не отвечает? Она молчала, приковав взгляд к ковру, отказывалась отвечать. Невозможно ответить.
Что-то давит на меня, - груз ответственности наваливается мне на плечи, сдвигая боль, и я могу дышать. Ответить никто не может, поэтому сейчас я должна стать взрослой.
– Я позабочусь о ней, пока не приедет САО, – дрожащим голосом удалось ответить мне, перекрикивая крики Эйприл.
– Ты уверена? – спросил капитан Винсент с заботой в голосе.
Я кивнула.
– На всякий случай у них есть…, – я сжала пальцы, чтобы успокоиться, глубоко вдохнув.
– Почему мне так чертовски сложно дышать? – Если что-то произойдет… произошло.
Папа верил, что ничего плохого не случиться. Он не захотел бы знать, что ошибся.
Капитан кивнул. Вытащив его форму, он заставил меня убедиться; это был папин почерк: наш адрес, наши номера телефонов, наши имена и даты рождения. Лейтенант вздрогнул:
– С днем рождения, Дисэмбер, – прошептал он.
Капитан Винсент посмотрел на него.
– Нам очень жаль. САО приедет с часу на час.
Я кивнула. Знаю: маме они нужны.
За ними закрылась дверь и мой мир разрушился.
Весь следующий час мама молча сидела на лестнице, а Эйприл ревела на моем плече. Это не правда. Это не могло произойти. Я не могла остановить ее рыдания. Команда прибыла примерно тогда, когда рыдания Эйприл немного утихли.
Вооружившись кастрюлями, три женщин из группы взяли на себя кое-какие задачи. Овощи для завтрака были очищены, прачечная - вычищена, вода, которую пролил на пол Гас - исчезла.
Кого я обманываю? Мама по-прежнему сидит на лестнице. Мы не можем позаботиться о себе. Один из членов команды отнес Гасу перекусить и заверил меня, что мой брат все еще погружен в игру. Я ещё не смогла рассказать ему. Я этого не сделаю.
Спустя час постучал офицер, я открыла дверь.
Эйприл подошла к маме и усадила ее на диван, обложив подушками, чтобы она оставалась в горизонтальном положении. Теперь она смотрела не на ковер, а в тёмный экран телевизора и отказывалась смотреть на нас. Я не уверена в том, что она понимает происходящее. Однако, и я не в состоянии представить, что произошло на самом деле.