Крайний срок

Грант Мира

— Первые локализованные вирусные поражения были зарегистрированы в 2018 году. Четыре года — не слишком большой срок по человеческим меркам, но для поколений вируса он равнозначен нескольким столетиям. Вирус Келлис-Эмберли реплицировал. Распространялся. Изменялся. Я хочу сказать, что первые инфицированные не проявляли склонности к тому, чтобы собираться в толпы. Подобный феномен возник через два года. И это не была адаптация со стороны инфицированных. Наоборот — все дело было в субштаммах вируса. Они руководили зараженными людьми. На тот момент нам удалось выявить способность вызывать инстинкт стаи у шести из пятнадцати штаммов Келлис-Эмберли. Девять штаммов оставались на прежнем уровне. Десять лет спустя мы сумели

выделить только два штамма вируса, не вызывавших инстинкт заражения и поедания здоровых людей. То есть за исключением тех штаммов, которые хранились у нас в морозильных установках. — Келли растерялась, на секунду ее плечи напряглись. А потом она, видимо, приняла для себя очень трудное решение и продолжала: — Мы провели эксперименты с перекрестным инфицированием. Когда я говорю «мы», я имею в виду ученых, работавших в ЦКЗ и Армейском центре изучения инфекционных заболеваний. Я не работала с… Я не участвовала в этом проекте. — Келли подняла голову, в отчаянии надеялась на сочувствие с нашей стороны. — Я этим не занималась.

— Тогда уволился доктор Шоджи, — вмешалась доктор Эбби. — Он терпел, сколько мог, но эксперименты ЦКЗ стали последней каплей. — Она говорила спокойно и деловито. — Желаете побеседовать о перекрестном инфицировании? В чем именно заключались исследования ЦКЗ? Уверена, окружающим не терпится узнать кровавые подробности.

Келли сделала глубокий вдох и потупилась.

— Они… набирали добровольцев…

— Заключенных, — уточнила доктор Эбби.

— Они соглашались добровольно, — упрямо возразила Конноли. — У них не было никаких шансов пересмотра приговора и шансов на освобождение, а исследования с участием людей имеют… занимают давнее и почетное место в медицинской науке. Порой только таким путем и можно добиться результатов. Именно так установили, что желтая лихорадка переносится москитами. Ну, вы же помните! А еще было доказано, что прививки от оспы действуют. За счет экспериментов на людях спасли много жизней. Ведь иного выбора не было.

— И сколько жизней вы сохранили теперь? — осведомилась доктор Эбби.

— И что именно вы делали? — спросил Аларих.

Келли предпочла ответить на его вопрос. Она произнесла:

— Ряду заключенных, чей вирусный профиль удовлетворял критериям исследования, был предложен выбор. Мы вводим им потенциальную вакцину, и если они останутся в живых, то будут включены в программу защиты свидетелей. Они получат документы на новое имя и могут все начать заново.

— Если бы они выжили, — подчеркнул Аларих.

Келли вздрогнула.

— Давай, принцесса, — поторопила Бекс. — Рассказ еще не окончен. Как насчет продолжения?

— Добровольцам вводили сыворотку, содержащую деактивированные частицы штамма вируса противоположного типа. Согласно теории, один штамм мог уничтожить другой. При самом лучшем раскладе штаммы могли уничтожить друг друга, и тогда мы наконец обрели бы лекарство от болезни Келлис-Эмберли. При худшем…

Голос Келли сорвался.

Стало ясно, что она уже не в силах говорить. Эстафету приняла доктор Эбби.

— В ЦКЗ сработал именно этот расклад. Как только два штамма встретились, началась спонтанная активация вирусного процесса у всех «добровольцев». И появился новый штамм — тот самый, который усиливал инстинкт стаи у инфицированных. Словом, эксперимент с треском провалился. Но неудачу, как и прочие фиаско, они предпочли спрятать подальше от чужих глаз.

— А что нам было делать? — прохрипела Келли, вскинула голову и уставилась на доктора Эбби, сузив глаза. — Вас бы устроило, чтобы мы сидели сложа руки и смотрели, как вирус делает свое дело? Мы пытались найти решение. Да, люди погибли. Действительно, мы совершали ошибки, и они еще будут

происходить. Но в один прекрасный день — возможно, именно благодаря этим провалам — мы получим лекарство от вируса. Разве вы против? Вы не хотите, чтобы пришел конец всем нашим страхам? А мне кажется, перед нами реальная цель. Поэтому, если мне снова придется сотрудничать с ЦКЗ, я соглашусь.

— Но, к сожалению, все это — напрасные мечты.

Мы разом обернулись на голос Мегги. Она сидела на полу рядом с Джо, положив руку ему на спину. Вид у Мегги был безмятежный, хотя она устроилась возле зверя, который мог запросто оттяпать ей голову.

— Надо мной некоторые посмеиваются — ведь я смотрю слишком много ужастиков. Но они познавательны, особенно если знаешь, на что следует обращать внимание. Они рассказывают о разных социальных тенденциях и о том, чего люди боятся больше всего на свете. Пока не наступило Пробуждение, мы могли испытывать страх. Это здорово показано в фильмах. Теперь ничего подобного и в помине нет.

Келли фыркнула:

— Их вообще перестали снимать.

— Отнюдь, — возразила Мегги. — Сейчас любое кино — ужастик.

— Давайте вернемся к нашей теме, — предложил Аларих. — Прежде чем мы выслушали милое и весьма информативное лирическое отступление, вы кое-что упомянули. Оказывается, у вируса происходила адаптация. — Он наклонился вперед — прирожденный новостник учуял кровь в воде. Я это понял по взгляду Алариха. — Инстинкт стаи отсутствовал, а потом он вдруг возник. Что же делают с организмом локализованные вирусные поражения?

— В целом неизвестно, — ответила Келли. Голос у нее зазвучал иначе. Она перестала читать лекцию. Теперь она явно хотела, чтобы мы ее поняли. — Мы считаем, что поражения возникают при контакте с живым вирусом, который почему-то не активируется полностью. Они наблюдаются в основном у тех людей, чей контакт с Келлис-Эмберли произошел в то время, когда их вес еще не достиг критической величины. Но были исключения, и мы до сих пор пытаемся понять причину. Почему с одними взрослыми это происходит, а с другими — нет. Ответ пока неясен, и проверить подобные явления не очень просто.

— Ну-ка, погодите, — вмешалась Бекс. — Вы имеете в виду, что у тех, кто заразился вирусом в раннем детстве, развиваются локализованные поражения и они не становятся членами шайки зомби?

Келли кивнула.

— Да.

У меня с глазами все было в порядке, пока я вплотную не приблизилась к тому весу, при котором бурно активируется вирус, — задумчиво вымолвила Джорджия. — До того момента моя сетчатка была в норме.

— Я помню, — прошептал я. Не хотелось напоминать команде, что я ненормальный. И я громко спросил: — Можно поконкретней?

— Люди контактировали с живым вирусом Келлис-Эмберли в то время, когда еще не могли пострадать от него в полной мере, — объяснила доктор Эбби с долей веселого цинизма. Она будто беззаботно радовалась возможности сказать именно эти слова. — Вы про ветрянку когда-нибудь слышали?

— Ну конечно, — кивнула Бекс. — Всех прививают от ветрянки, когда предстоит полевая работа.

— Долгое время вакцины от ветряной оспы не существовало — она считалась детской болезнью, и очень многие ею заражались. Но большинство детей переносило недуг сравнительно легко. Пару недель почесывались, а потом организм приходил в норму. Кроме того, однажды контактировав с этим вирусом, они приобретали устойчивость к нему. А вот для взрослого ветрянка — не шутка. Она способна вызвать необратимое поражение нервной системы, оставить на коже обширные рубцы. Короче, побочных эффектов — масса. — Шеннон миролюбиво посмотрела на Келли. — Некоторые люди даже устраивали «ветряночные вечеринки», чтобы детишки могли заразиться от уже заболевших.