Кража на Весенней улице

Устинова Кристина

Папа Уве кивнул.

– Понятно. Но я его не видел.

– Вы хоть знаете, как он выглядит?

– Конечно. Я видел фотографии.

Вагнер встал.

– Что тут сказать? Мне придётся осмотреть вашу квартиру – такова официальность. Но, помните, если что-то подозрительное увидите, то…

глава 3

Мой

отец вор, и его ищут в двух странах.

Отлично.

Если честно, я после первого шока от услышанного больше не испытывал никаких чувств к этой ситуации – словно смотрел какой-то детективный фильм, не более того. К отцу я тоже никаких чувств не испытывал; он покинул меня, когда мне было два годика, так мне говорила мама. А через пять лет она к другому ушла, оставив нас с Марлис и папой Уве.

В общем, ничего особого не изменилось, но его фотопортрет развесили по всему городу! Теперь на меня люди поглядывают искоса, а некоторые в школе даже показывают пальцами: мол, смотрите, сын преступника.

Но мне не стыдно.

Потому что я не считаю себя его сыном.

Прошло несколько дней. Мой друг-чех, Якуб Крупский, выздоровел и вернулся в школу. За обедом он нагнулся ко мне:

– Я всё знаю про этого Шнайдера. Сочувствую…

– Он мне никто, понятно?

Он был обескуражен.

– Нельзя же ведь так…

– А мне что, заплакать и сказать: «Ох, за что Господь наделил меня таким отцом?» Он для меня никто.

– Дело твоё…

Наступило молчание. Мы доели обед, и Якуб сказал:

– Сегодня пришло письмо от тёти Берты.

– И?

– Она меня приглашает летом в Арбайтенграунд! Уже в пятый раз и на всё лето.

Я улыбнулся.

– Поздравляю.

– Она отправит деньги, а я сам полечу до Арбайтенграунда.

– Но тебе придётся сделать посадку в Швеции.

Он подмигнул.

– А это разве плохо?

– Везёт тебе, гадёныш!

– Слу-ушай, а ведь я могу спросить её, можно ли взять тебя с собой. Как тебе такое?

Глаза мои округлились, а ложка застыла на полпути ко рту.

– Серьёзно?

– Ещё как! Только спроси у своего отчима, ладно?

– Я… Да-да, обязательно, конечно… Боже, спасибо…

Он махнул рукой.

– Пока рано благодарить. Спроси

у него.

– Нет.

– Но почему? Разве я не могу увидеть Арбайтенграунд?

Мы вдвоём сидели и пили чай. Марлис читала у себя в комнате.

– Это очень далеко.

– И что? Зато я не буду один – со мной Якуб.

Папа Уве усмехнулся.

– Такой же ребёнок, как и ты.

– Зато он не впервые летал к тёте.

– А если с вами по дороге что-нибудь случиться? В Швеции, например.

– Но ведь ты летал в моём возрасте, хоть и на дирижаблях.

Он вздохнул и погладил бороду.

– Тогда были времена трудные, сынок, а сейчас… Нет, не могу я так рисковать. Извини, но нет. Я тебя очень люблю, а такое путешествие с пересадками, ни в какие рамки.

Я опустил голову.

– Я понял тебя, папа.

глава 4

– Чёрт, я хочу в Арбайтенграунд! Мне уже почти семнадцать – три месяца до совершеннолетия!

Мы с Якубом сидели у него дома в его комнате. Сидели, скрестив ноги, на кровати и играли в шахматы. Я пришёл к нему после разговора с папой Уве.

– В принципе, я понимаю твоего отчима.

– Но я хочу туда! Мне надоела вся эта холодрыга и нищета, мне хочется увидеть что-то лучше, что-то… новое.

– Скажи, а ты хочешь увидеть своего отца?

Вопрос застал меня врасплох. Моя рука, которая уже потянулась к доске, застыла. Я почувствовал, как лицо невольно исказилось.

– Не… знаю. Честно. Не знаю.

– И всё же… если твой отчим тебя не отпускает, то… А потом он сделает выговор и мне, и маме!

Я вздохнул и сделал ход. Мы доиграли партию, и он сказал:

– Я тут вспомнил… не знаю, может ли он отпустить тебя, но… с нами едет моя мама. Она хочет повидать сестру.

До меня не сразу дошёл смысл его слов, и я тупо смотрел в одну точку. Затем я вскочил, едва не выронив шахматную доску.

– Это же ведь прекрасно!

Он нахмурился.

– Не могу согласиться. Коль она летит, то: а) не гуляй допоздна; б) не пей; в) ходи хотя бы раз в неделю с ней по магазинам! Разве это свобода!

Конец ознакомительного фрагмента.