Кречет - 4

Бенцони Жюльетта

– Друзья мои, предлагаю выпить за новое рождение Соединенных Штатов. По зрелом размышлении я решил уступить настояниям присутствующего здесь Джона Адамса, покинуть деревенскую обитель и возглавить делегацию Виргинии в Федеральном Конвенте, который вскоре соберется в Филадельфии, чтобы всеми силами постараться отстоять единство страны. Так пусть Конвент выработает предложения, достойные великой свободной страны и найдет в своем народе опору, чтобы защитить счастье и достоинство Соединенных Штатов!

Его благородная речь была встречена овацией,

все встали и присоединились к тосту. Но низкий голос Джона Адамса перекрывал поднявшийся шум, как большой соборный колокол заглушает перезвон колоколов маленьких церквей:

– И пусть на заседании Конвента Джордж Вашингтон станет первым президентом Соединенных Штатов Америки!

На этот раз гости просто зашлись от восторга, и скромные возражения генерала потонули в радостном гуле. И Жиль без всякой задней мысли разделил со всеми эту радость. Что может быть лучше для франко-американских отношений, для погашения французских кредитов и даже для Жиля лично, поскольку он собирался остаться жить в Америке, чем восхождение Джорджа Вашингтона, умного и честного человека, солдата, политика, на высшую государственную должность?

Он поделился своими мыслями с Мартой:

– Желаю вам от всего сердца, госпожа Вашингтон, стать первой дамой этой страны. Трудно найти для моей супруги или любой другой женщины в Америке лучший пример для подражания.

Марта мило улыбнулась в ответ.

– Так вы женаты, шевалье? Где же, в таком случае, госпожа де Турнемин? Наверное, дожидается вас во Франции?

– Нет, она в Нью-Йорке, я снял там дом. У нее слабое здоровье, а долгое плавание ему еще больше повредило.

Джон Адаме неприязненно усмехнулся.

– Уже и француженкам не сидится на месте и они несутся куда глаза глядят вслед за своими супругами?

– Француженки, господин посол, привыкли следовать повсюду за мужьями, а потому отправляются туда, куда сочтет нужным супруг. Вам это, разумеется, не известно, но я прибыл сюда для постоянного жительства. Конгресс Соединенных Штатов по ходатайству генерала Вашингтона выделил мне во владение тысячу акров плодородных земель вдоль Роанока, и я намереваюсь отстроиться и поселиться там вместе с семьей.

Посол приподнял бровь, с удивлением и иронией.

– На Роаноке? В самом деле?.. Вы меня сильно удивили...

– Почему же, интересно?

– Потому что эти земли принадлежали до революции британской короне, а значит, не могут быть отданы во владение иностранцу. Вы, должно быть, ошиблись, сударь.

Какой бы значительной фигурой ни являлся в Америке Джон Адаме, он определенно начинал действовать Жилю на нервы. Даже то, что он был приблизительно одних лет с Вашингтоном, не давало ему права обращаться с Турнемином как с легкомысленным юнцом, и Жиль уже собрался было поставить его на место, как в разговор вмешался сам хозяин "Маунт Вернона".

– Если кто и ошибся, - сказал он мягко, - то не шевалье, а я...

Ему было явно неловко под недоуменным взглядом молодого человека.

– ..в прошлом

году я искренне посчитал, что земли эти свободны. К сожалению, как я узнал позже, дело обстояло совсем по-другому, мне очень неудобно говорить вам об этом, но документы на собственность, переданные вам Томасом Джефферсоном, не имеют законной силы, поскольку земли на Роаноке уже были к тому времени заняты. Но вы не расстраивайтесь, мы найдем для вас другие... Слава Богу, места в Америке хватает.

– А если в вас живет душа следопыта, - добавил со смехом Адаме, - вы сможете поселиться в не тронутом цивилизацией краю. Например, вам подарят тысячу акров на Северо-Западе.

– Проще говоря, индейские земли, которые вам не принадлежат, - сухо проговорил Жиль.
– Дарить чужое - чего проще. Кроме всего прочего, прошу вас не беспокоиться, сударь, я не жду подарков от Конгресса Соединенных Штатов. Я служил вашей стране по доброй воле, и ни я, и никто другой из моих соотечественников, проливавших за нее кровь, никогда не думали о материальном вознаграждении...

– Никто в этом и не сомневается, - сердечно заметил Вашингтон: ему не нравилось, что разговор принял такой оборот, - но мы от всей души хотим подарить вам земли в знак признательности. Прошу, забудьте об этой злосчастной истории с Роаноком. Надо было мне сразу догадаться, что земли, годные под выращивание табака, долго свободными не остаются, но мы вместе решим, где вам лучше устроиться.

– Не беспокойтесь, генерал. Мне ничего не надо. Слава Богу, я богат и вполне могу купить себе любое поместье в Виргинии или в Мэриленде.

– Но и для покупки свободных поместий в этих краях вы не найдете! Зато территории на Северо-Западе будут разделены на десять штатов и присоединятся к уже существующему союзу, как только их населенность станет достаточно плотной.

– Жаль, но я совсем не желаю способствовать уплотнению населенности пустынных земель. Да и госпожа де Турнемин вряд ли сумеет когда-либо приспособиться к жизни первопроходцев. А потому я отказываюсь от любого участка, если он находится на индейских землях, где моей семье будет постоянно грозить опасность... Неприятно только, что с такой помпой подписанные акты так легко в вашей стране объявить не имеющими силы!

– Но мы пока еще вольны распоряжаться землями в Америке по своему усмотрению, - разозлился Адаме.

– Благодаря кому?
– спросил Жиль, дрожа от ярости.
– Не так давно король Англии, услышав ваши претензии, умер бы со смеху.

Он поднялся, поклонился хозяйке дома, беспомощно и расстроенно наблюдавшей за ссорой.

– Простите, но я покидаю вас, сударыня. Никогда не забуду вашего теплого приема.
– И добавил, обернувшись к Вашингтону:

– И к вам, генерал, я питал и питаю самое глубокое уважение и любовь. Я хорошо понял, что очень скоро оказанные Францией услуги станут Америке в тягость, французам лучше разбивать свой лагерь в других краях. Сегодня же ночью мой корабль покинет гавань.