Кречетов, ты - крестьянин, а не наследник!

Тимофей Тайецкий

Всеволод хотел еще что-то сказать, но дверь бесцеремонно распахнулась и появился слуга. Судя по его лицу, он принес плохие новости.

— Чего надо, скотина?! — рявкнул Всеволод.

С явным усилием заставив себя, слуга начал говорить, не поднимая взгляда:

— Господин, не вели казнить, вели слово молвить.... Казна пуста мой господин, всё золото пропало.

*****

Наконец причалив к берегу, я с трудом затащил лодку.

Отдышавшись и передохнув, пошёл исследовать остров.

По крайней

мере, я нашел воду. Небольшой ручей, сбегающий со скалы и впадающий в реку. Менее чем в сотне метров от берега.

Я пил быстро, как только мог, и так много, что всё вернулось обратно. Меня вырвало скудным содержимым желудка на только что позаимствованные сапоги.

Я долго сидел, ожидая, пока болезнь утихнет. Вымыл лицо и сполоснул рот. Затем очень осторожно выпил ещё немного прохладной воды.

Потом вернулся к наполовину затонувшей лодке, чтобы забрать вещи.

Увидев свою сумку с золотыми монетами, я начал безумно смеяться. Насколько я знал, теперь я один из богатейших людей на земле Новгородской.

Ко мне медленно вернулась память прежнего хозяина тела.

Вчера ему улыбнулась удача. Когда он ломанул дом господина и вскрыл сундук.

Сундук из темного дерева, усиленный железными заклепками и пластинами, закрывающийся на замок. Он вскрыл его с четвертой попытки.

Замок щелкнул, и он медленно откинул крышку. Отблески ярко-желтого цвета заплясали на его лице.

100 медяков = 1 серебряный

100 серебряных = 1 золотой

1 золотой — наивысший номинал.

Обычный дружинник получал 3 серебряных в неделю.

Огнестрельный мушкет стоил 2 золотых. Но они были редки. Потому как, супротив магического зверя - стрела, болт, копье будет надёжнее.

Дворяне также предпочитали холодное оружие из-за слабости огнестрела против магической брони. А простолюдинов отпугивала цена.

Так что это была его самая крупная добыча за долгую преступную жизнь. Жизнь, полную неудачных мелких преступлений.

Он стал поспешно набивать большие боковые карманы. Высыпал по две пригоршни в свои башмаки, прежде чем выскребал до дна.

Затем он исчез.

Он чуть не сломал ноги, приземляясь, после прыжка из окна второго этажа. А затем терзаемый голодом забрался в хижину, где уснул и умер от истощения.

А после — в его тело вселился я.

Я также знал, что, вероятно, умру на острове в одиночестве. Либо от голода, либо от ужасов.

Потому что я узнал этот остров. Здесь обитали проклятые существа.

Согласно историям, люди навсегда пропали там, где эти существа впервые поселились.

Прошло чуть ли не пару веков с тех пор, как Рюрик, этот князь-варяг с родословной, разгромил эту шушару и вырвал их корни с этой земли.

Но здания, где они тусовались, всё ещё тут.

Заброшенные, запутанные руины, где в свое время царило нечеловеческое зло. Смотришь на них — и волосы на жопе встают дыбом.

И вдруг, словно подтверждая мои

мысли, раздался треск со стороны деревьев.

— КТО ТАМ ИДЕТ?! — басанул я самым мужским тоном, слишком напуганный, чтобы мыслить разумно.

Что бы ни двигалось ко мне, оно на мгновение замерло. А затем ломанулось в мою сторону.

Глава 3

Ветви кустарников затрещали.

— Кто там?! — воскликнул я собрав всё свое мужество..

То, что приближалось ко мне, замерло на мгновение. А потом побежало. Я думал ко мне, но вдруг повернуло в другую сторону.

«Дикий зверь? Олень или вепрь.»

Если вепрь, то нужно быть осторожным. Он может одним ударом вспороть человеку брюхо.

Если это олень — можно, наверно, убить его. Впрочем, стоит ли? Но есть хочется, а у меня ни лука, ни копья.

Что ж, если это обычный хищник, то проблем с ним не должно возникнуть. Но, как всегда, в Новгородской земле не бывает ничего обычного.

Тут каждый суслик может магически атаковать, или под влиянием магии настолько мутировал, что без всякого волшебства загрызет любого дурака.

Так что, мой новый мир — настоящее дерьмо. Окраина мира, где полно чудовищ, старого хлама, запретной магии и, конечно же, отбросов, готовых обогатится за чужой счет.

Всю эту дрянь я выковырял из воспоминаний предыдущего владельца тела. Вспоминания мальчишки раскрылись передо мной.

Вся его жизнь пролетела, как кинопленка перед зрителем. И, конечно же, эту дрянную жизнь нельзя было назвать счастливой.

Мать горько трудилась до последнего дня на какого-то дерьмового барина. Мальчишка, не зная своего отца, вырос как дикая поросль. Правда сейчас он был страшно худ и слаб от голода.

С девяти лет паренек уже зарабатывал на хлеб в речном порту. Денег, конечно, хватало лишь на капустный суп и черствую булку.

И неудивительно, что еще одна болячка первым делом отправила мать на койку, а затем свела со свету. Мальчик остался сиротой. Скитался по улицам холодный и голодный. Отощал и ослабел.

Новый мир оказался настоящей чертовщиной, в стиле средних веков. Тут грязь, голод, болезни и нищие крестьяне.

А эти аристократы, с рождения имеют всё и всех, как только пожелают. Катаются в богато украшенных каретах, будто их задницы сделаны из чистого золота.

В этом бредовом мире была магия в самом гребаном смысле этого слова. Засранцев учили в каких-то академиях, где они кидали огненные яйца, водные фалосы, и ледяные самотыки с молниями прямо из рук.

Армия была просто живым кормом для этих колдунов. Поэтому никто, кроме сумасшедших, не решался на большее количество солдат, чем своих зубов во рту. Судьба народа больше зависела от того, сколько колдунов могли припереть местные бонзы. Решало качество, а не количество.