Кредо инквизитора
Шрифт:
Подойдя, он спросил: «Отдыхаем, ребят?», и, не дождавшись ответа, сказал: «Пошли. Времени нет». Он уверенным шагом пошёл в сторону Сенной Площади. За ним шёл Седой, а следом я.
– Вепрь, тебе всё равно, кто с нами? – Усмехнулся Седой.
– Ты его взял, значит ты ему доверяешь, а я доверяю тебе, – спокойно ответил Вепрь.
– Как ты? Не сильно мучают поисками и охотами? – Поинтересовался Седой.
– Нормально. Неделю назад из Монголии приехал.
– Что там?
– Люди.
– Скажи мне…
– Ну?
– Оборотень в центре – это вообще реально?
– Оказалось, что да.
– Ни черта себе! –
Стояла полицейская машина с оторванной передней дверцей со стороны водителя и выбитым лобовым стеклом. Весь капот был в крови. Возле багажника лежало тело сотрудника органов с разорванным горлом и грудью. Органы было видно. В метре от машины начинала бег кровавая дорожка и уходила в сторону.
Мы шли вдоль неё, зайдя за угол, наткнулись на огромного зверя, напоминавшего волка, перемалывающего своими клыками кости и мясо второго полицейского.
Вепрь достал из сумки арбалет, поставил на него стрелу с серебряным наконечником и выстрелил в зверя, потом ещё. Седой начал метать в зверя серебряные ножи. Я попробовал воспользоваться мыследействием «пламя».
Эффект от всего был такой, что зверь просто обернулся, как ни в чём не бывало.
– Магия не поможет! – Крикнул Седой.
После пары стрел от Вепря и где-то пяти ножей от Седого, зверь, немного пошатываясь, побежал на нас. Он хотел ударить Вепря, но тот отпрыгнул и всадил свой меч в бок этой твари. От боли та резко дёрнулась в сторону и хорошенько приложила нападавшего на неё. Тот отлетел метра на два.
Седой заходил зверю сзади. Я полоснул тварь своим длинным ножом по обеим передним лапам, тот слегка припал, а затем, оттолкнувшись, ушёл наверх, и обеими лапами ударил по мне. Я упал. Седой вонзил свой меч в спину зверя и провернул. Оборотень завыл и отскочил в сторону. Затем, шатаясь, с трудом побежал от нас.
Седой растряс меня и подбежал к Вепрю. У меня от боли рвало плечи и очень сильно ныла грудь. Седой вколол Вепрю морфий, и мы пустились в погоню за тварью.
По кровавым следам мы вошли в скверик. Возле мусорных баков лежало оно. Бездыханное тело с открытой окровавленной пастью.
Вепрь сел у стены, тяжело дыша. Я подошёл к зверю и стал его рассматривать. А Седой крутился вокруг нашего сегодняшнего коллеги.
Склонившись над телом, я внимательно стал разглядывать пасть. Мне очень понравился клык, и я подумал, что из него получится неплохой амулет.
– Седой, а можно я на один клык обворую тело этой суки?
– Да ради Бога, хоть голову в качестве сувенира забирай, – он засмеялся, а Вепрь добавил слабым, замученным голосом:
– Но помни, утром клык превратится в человеческий зуб.
– Правда, что ли?
– Конечно, – сказал Вепрь. После чего они вместе с Седым просто согнулись пополам от смеха. Я понял, что меня надули.
Я рукой взялся за клык и придал силы. Глаза оборотня открылись, и он метнулся в меня, целясь за один присест порвать мне горло. Я чудом успел поставить перед собой руку, которой только что держал клык. Тварь вцепилась в неё. Я почувствовал, что за один миг её клыки вонзились мне в предплечье, разнеся руку и почти отняв её, благо тварь потеряла много сил и не смогла оставить меня без конечности.
Седой, подскочив, схватил свой меч и ударил оборотня сверху вниз по шее, но зверь не утихал, всё норовя оставить меня без руки.
Вепрь не спеша подошёл к нам и сказал:
– Седой, забирай мелкого и валите отсюда, а я приберусь, а то уборщиц-то у меня сегодня нет.
Потом он посмотрел на меня и произнёс:
– Ну что, вот тебе голова. Забирай. – И усмехнулся.
Мне было слегка не до смеха.
Седой закинул меня себе на спину и поплёлся вперёд.
Глава 4. Наблюдатель
2015 год. Декабрь.
Они знают. Они уверены в своих убеждениях. Знают, что мы нарушили приказ, нарушили кодекс. Пошли против Центра. Осмелились огрызнуться и плюнуть на их липовые, дерьмовые правила, которые служат в дальнейшем, скорее всего, не тем целям, которые закладывались в начале, и априори должны действовать. Что-то изменилось… Человеческая жизнь для них начинает приобретать цену.
Если бы мы не покончили с оборотнем, скольких бы он мог убить. Уничтожить в страшных муках, как тех полицейских и, возможно, кого-то до того.
Мы пошли на риск. На верную смерть, нарушив приказ, который основывался на словах «этого нет потому, что этого просто не может быть». Мы сотрудничали с отступником и – уже считается – заслуживаем смерти.
Они знают об этом, но у них нет следов, нет доказательств. На их бесконечные допросы «откуда у меня прокусана рука, причём практически отсечена, и откуда большинство увечий», мы, как заведённые, отвечаем, что случайно напоролись на эту тварь. Этим, конечно, никого не обманешь, но пусть докажут обратное. Мы прокололись в одном. Мы не можем сказать, куда делись останки и следы сражения. Конечно, для протокола внутренних разбирательств с наших слов записано, что останки самовозгорелись, и мы вообще понятия не имеем, как такое случилось. Это просто фантастика, аномалия, мать её.
Но они знают. Ничего не могут сделать. Но знают…
Что будет дальше?
***
Прекрасно быть наблюдателем. Смотреть, как возводят подъём на костёр. Как ведут туда далёких от этого мира людей. Брызжут слюной, захлёбываются в крови, бьющей из отрезанного языка, что был потерян в спорах за то, кто прав в ситуации… Где оба трупы… Потому что говорят те, кто знает о приближении смерти и кому просто надоело молчать. Не страшно… Не больно… Идти по доске и вставать в будущее жерло адской машины. В этом странном мире пытаются сделать подобие очищающего огня, не понимая, что тогда нужно будет сжечь всех несчастных гуляк. Привязали… Потуже… Кричат… Им объяснили, что он проклят, что он другой, а значит он – друг демона. И огонь пополз к глазам, съедая ноги, и тлеют мысли о Божьем суде над теми, кто поставил себе роль палача. Они твари, как и я, стоящий выше всех и горящий в огне ваших языков, вашего желудочного сока. Прощайте. Моя жизнь не была пуста. А ваша? Любимое шоу – публичная казнь… Сколько можно? Чума на ваши мозги! Чтобы перегной ваших внутренностей дал новый побег. Сколько можно возводить костров? Сколько нас с потоком ветра уйдёт куда-то к морю? В края, где вы никогда не были… И не будете…