Кредо викканки. Знаки и знамения
Шрифт:
После того как последняя картинка вернулась в книгу и она закрылась, я села, подхватила плащ и подошла к окну, чтобы распахнуть ставни. Боль в лодыжке почти исчезла. Сквозь щель между подоконником и рамой просачивался холод и рисовал ледяные узоры на внутренней стороне стекла. На улице кипела жизнь, несмотря на резкий западный ветер. Он хлестал по углам моей лачуги, сотрясая окна и дверь, пытаясь проникнуть внутрь. В Имболк души умерших были особенно беспокойны, поэтому сегодня вечером их нужно будет задобрить подношением. Меня мало что связывало с семьей и верой, но я продолжала отмечать наши ритуальные праздники, хотя в одиночестве это было довольно тоскливо.
У меня на губах заиграла улыбка. Прошлой ночью я была не одна и однажды буду праздновать Бельтайн в Ардяле. Когда-нибудь дедушка заберет меня обратно. Я не готова всю жизнь провести в одиночестве и дальше
Глава 3
АКВИНКУМ, СТОЛИЦА МУНТЕНИИ
НЕСКОЛЬКО НЕДЕЛЬ СПУСТЯ ПОСЛЕ ОСТАРЫ
Полночи я потратила на то, чтобы собрать документы, необходимые для поступления в университет. Это моя третья попытка, потому что места для женщин были редкостью; а места для женщин не из знатных семей Аквинкума и подавно. Но я была не готова сдаваться. От усталости меня буквально трясло. Быстро подхватив плащ Николая, я накинула его на плечи. К моему огорчению, теперь он пах только мной. Затем я встала, чтобы поставить воду. Мое тело согрелось лишь с первым глотком горячего чая с большим количеством сахара. Я прислонилась к хлипкому буфету. По крайней мере, этот чай вкуснее, чем противозачаточный сбор, который я пила две недели после ночи с Николаем, пока не убедилась, что беременность меня миновала. Стригои очень-очень редко размножались традиционным способом, однако это не означало, что такое невозможно.
После той ночи я больше не возвращалась в «Мерлин», а нашла себе вторую, еще менее оплачиваемую работу за прилавком на рынке. А пару дней спустя стражники прекратили поиски Николая и ведьмы, которые якобы напали на двоих мужчин. Несколько дней я ходила по городу в страхе и ждала, что стража арестует меня и бросит в темницу. Однако ничего подобного не случилось. У меня вырвался тихий вздох. Я все еще размышляла, стоит ли сказать деду об этой встрече. Но я опасалась, что он вынудит меня покинуть Аквинкум. Если дедушка отправит меня в другой человеческий город, я никогда больше не увижусь с Николаем. Сейчас вероятность встречи тоже была невысокой, но какая-то надежда у меня все-таки оставалась. Когда дело касалось моей защиты, верховный жрец проявлял чрезмерную осторожность. К сожалению, эта осторожность никогда не приводила к тому, чтобы вернуть меня в Ардял. Но покинуть Аквинкум значило бы забыть о своих последних мечтах.
Я подошла к окну, откуда открывался вид на белые башни университета. Как и каждое утро, зажгла уголь в чаше для благовоний, которую в детстве купила на рыночной площади. Когда он загорелся, положила сверху сухую ветку боярышника и стебель орешника, а потом наблюдала, как они окрашиваются в цвет индиго. По краю пожелтевшего мрамора заплясали мерцающие искорки. Я обхватила ладонями горячую чашу и смотрела на ветки, которые медленно рассыпались, превращаясь в пепел. Мне нравился этот запах, потому что он напоминал о тех временах, когда я была гораздо менее одинока. А иногда, если мне везло, то в памяти даже звучал голос мамы, которая тихонечко что-то напевала. Пару секунд я наслаждалась ароматом, пока не пришло время готовиться к новому дню. Умывшись холодной водой, чтобы прогнать остатки усталости, я надела нижнюю рубашку, которая знавала лучшие дни, и простое коричневое платье с декоративными лентами на вырезе. Волосы заплела в аккуратную косу и нанесла на пересохшие губы немного бальзама, который сама готовила из пчелиного воска, миндального масла и меда. Затем свернула пергаменты, перевязала их бечевкой и убрала в карман юбки. Когда я вышла из дома, на улице не было ни души, только несколько женщин спешили в сторону рыночной площади. Я присоединилась к ним, пошла по тесным переулкам и вскоре попала в район, в котором дома строили не из глины, а из серого песчаника. Узкие лестницы вели к выкрашенным в белый цвет дверям, перед которыми располагались крошечные садики, где начиная с весны жители сажали цветы и травы. Из труб к небу поднимались колечки дыма. Для середины апреля было еще довольно
– Николай? – прошептала я, однако ответа не получила.
Я вздохнула. Мне не впервые мерещился его запах или высокая фигура в толпе. И всякий раз это оказывалось игрой воображения. Он не вернется. Это неразумно, он и так подверг опасности нас обоих. После нашей встречи прошло несколько недель, и воспоминания о его прикосновениях и словах постепенно блекли. Он ничего мне не должен и ничего не обещал. Надо перестать гоняться за собственными фантазиями. Я уже собиралась пойти дальше, но вдруг услышала тихое размеренное дыхание. На этот раз мне не показалось. Я сглотнула. Он здесь. Но не хотел мне отвечать. Туман образовал вокруг нас защитную оболочку, похожую на бархатный кокон. Мне хотелось спросить его, где он пропадал. Почему не приходил раньше. Но я не осмелилась из страха, что мои вопросы его отпугнут. Воздух между нами начал потрескивать. Если простоим так еще дольше, то кто-нибудь обязательно увидит крошечные магические искорки, которые уже засияли в тумане. Самым разумным поступком будет уйти. С тяжелым сердцем я обернулась, а когда туман рассеялся, спросила себя, может, и эта встреча произошла лишь в моем воображении?
Добравшись до рыночной площади, я в честь праздника купила себе две лепешки и чашку горячего яблочного сока. На этот раз университет мне не откажет. Я слишком усердно трудилась ради поступления. Экономила каждый геллер и готовилась к вступительному экзамену. У меня просто должно получиться. Мне необходима новая цель в жизни. Сладкую лепешку я съела сразу, а ту, что с сыром, попросила завернуть мне на обед. Потом поболтала с женщинами за прилавками и обменялась с ними свежими сплетнями. Речь в основном шла о пограничниках, которым разрешалось проводить выходные в городе. Когда на рынке появились первые студенты, пополняющие свои припасы, я присоединилась к ним. А после того, как передала документы нелюбезному секретарю декана, заторопилась в библиотеку.
В холле библиотеки меня уже ждал Сандро. В течение двух недель я помогала ему подбирать материал из разных источников для его профессора. Он был вежливым и добрым, и если бы не множество моих секретов, мы, вероятно, могли бы подружиться. Но я не заводила друзей. Это одно из правил, которые я сама себе установила. Гораздо безопаснее не отдавать свое сердце людям. Это защищало как людей, так и меня. Если королева ведьм выяснит, что я пережила ее трусливое покушение, то она обязательно отправит своих приспешников доделать работу, и тогда я навлеку беду на всех, кто окажется рядом со мной. Дедушка регулярно напоминал мне об этом.
– Все отдала? – спросил Сандро, после того как мы поздоровались и направились к рабочему месту в конце читального зала. На толстой деревянной столешнице, привинченной прямо к одному из доходящих до потолка стеллажей, высилась гора книг. Поскольку дневного света не хватало для достаточного освещения рабочих мест, на столах целый день горели маленькие масляные лампы из зеленого стекла.
– Все. Теперь опять остается только ждать. – Я взяла верхний том, чтобы отметить информацию, необходимую профессору Сандро. Позже он отнесет эти книги на факультет.
– Наверняка в этом году все получится, – заверил меня он. – Ты знаешь об истории Мунтении больше, чем большинство моих знакомых студентов. – Сам он учился уже четыре года и в следующем году окончит университет.
Тут Сандро прав. Я сунула полоску пергамента между страниц книги и постаралась сконцентрироваться, несмотря на разговор. За уклонение от работы наказывали без промедления, а мне было важно, чтобы вечно пребывающий в плохом настроении заведующий библиотекой подтвердил мою безупречную трудовую сознательность, если к нему обратится секретарь декана. До сих пор до этого этапа я не добиралась. Мое заявление отклоняли еще раньше. И словно он услышал мой мысленный призыв, позади нас раздались шаги. Я поспешно раскрыла следующую книгу, ожидая нагоняй за то, что в читальном зале мы разговаривали друг с другом. Однако вместо этого кто-то негромко откашлялся. Мне даже не пришлось оборачиваться, чтобы понять, кто это. Сердцебиение ускорилось. Он здесь! Он что, с ума сошел?