Крем-брюле с бриллиантами
Шрифт:
— Хорошая идея! А то у меня даже голова кружится: то ли от восторга, то ли от нехватки кислорода.
Мы вышли из казино и неторопливо пошли по набережной, ярко освещенной, полной нарядной публики всех национальностей, и самых разнообразных запахов. Сильнее всего, конечно, пахли цветы, через них проникали всякие вкусные запахи, и в качестве финального аккорда — запах моря, лучше которого я ничего в жизни не ощущала.
Я с удовольствием все это разглядывала, потому что разговаривать с Исмаил-беем было решительно невозможно: похоже, его в Кемере знали абсолютно все и все торопились засвидетельствовать ему свое почтение. Я только
А вела бы себя пристойно, так вообще неизвестно, чем все это закончилось бы. То есть почти известно: вполне реальной гибелью вместе с парой сотен других, ни в чем неповинных пассажиров самолета. Между прочим, я все больше убеждалась в том, что несостоявшееся на меня покушение было задумано Олегом. А последние несколько часов думала еще и о том, что не исключено появление здесь моего экс-возлюбленного лично.
Какое-то беспокойство возникло у меня во время этой прогулки. Как если бы я увидела что-то такое, чего видеть ни в коем случае не могла. Но я никак не могла понять, что меня так обеспокоило. Безусловно, какая-то мелочь, пустяк, попавший в поле моего зрения совершенно случайно и на несколько секунд. Но это могли быть и немного разгулявшиеся нервы.
Мы подошли к самом роскошному отелю в Кемере — «Тюркиз» — и прошли внутрь, где оказался прелестный внутренний дворик с фонтаном, вокруг которого была расставлена дюжина столиков. Я заметила, что занято было от силы три или четыре, что могло свидетельствовать только о том, что ресторан этот не только элитный, но и безумно дорогой. Еще три дня назад я впала бы в панику: попала ворона в царские хоромы, но сегодня поняла, что стремительно привыкаю к роскоши и, похоже, уже так вошла в роль богатой красавицы-турчанки, что мне будет сложновато из нее выбираться без моральных потерь.
Меню нам принесли чуть ли не на пяти языках, но — без указания цен. По-видимому, свои знали, а чужих сюда не слишком пускали. Я заикнулась было о фондю, но Исмаил-бей резонно возразил, что это блюдо я уже дегустировала, а вот седло барашка, которое тут бесподобно готовят — нет. И не пробовала их фирменного салата, а также лимонного мусса. Так что он настоятельно советует мне положиться на его вкус.
Я положилась.
В принципе, я достаточно равнодушный к еде человек. Если есть кофе и какие-то плюшки-сушки, то я на таком рационе проживу достаточно долго. Ну, фруктов немного, но с ума я от них не схожу. Так что гурман я — никакой. Но когда принесли заказанное Исмаил-беем блюдо, я поняла, что какая-то часть жизни чуть было не проскочила мимо меня, а именно — радости гастрономии. Это все было так невероятно вкусно, так не похоже на все то, что я до сих пор хотя бы пробовала, что у меня просто нет слов для описания.
Исмаил-бей посматривал на меня с легкой улыбкой и, похоже, был страшно доволен моей реакцией. Когда принесли кофе, я поняла, что и в кофе я до данной минуты вообще ничего не понимала. Это был божественный напиток, наверное, именно им ублажают в мусульманском раю праведников.
— Ну что ж, дорогая Фэриде-ханум, мы, кажется, достойно отметили ваш маленький выигрыш. Вы, кстати, уже решили, на что его потратить?
—
— Сколько же вы получаете на своей работе, простите за бестактный вопрос?
— Долларов триста-четыреста, иногда сотню премиальных.
— В неделю?
Я искренне расхохоталась:
— В месяц, дорогой Исмаил-бей, в месяц! И поверьте, у нас это считается вполне приличной зарплатой, очень немногие получают больше. Я же, как видите, еще и на курорт могу съездить. Только на дешевый. Вот отель, в котором мы с вами сейчас ужинаем, мне решительно не по карману. Даже та квартира, в которую я поселилась для меня слишком дорога. Ее оплатил мой бой-френд. Бывший.
— Так теперь уже точно — бывший?
— Точнее не бывает, — вздохнула я. — Чем скорее я его забуду вообще, тем лучше. Не люблю, знаете ли, когда из меня делают дурочку, а потом еще и убить пытаются. Таких друзей мне не нужно, любовников — тем более.
— Думаю, вы абсолютно правы, Фэриде-ханум. Для меня это тем более отрадно, что…
В этот момент зазвонил его мобильник. По тому, как изумленно взлетели вверх брови Исмаил-бея, я поняла, что никаких звонков сегодня он вообще не ждал. Разговор оказался необыкновенно коротким, но выражение лица Исмаил-бея изменилось мгновенно: вместо веселого, изысканного светского человека передо мной оказался жесткий, волевой человек, собранный, как пружина.
— Что-нибудь случилось? — осторожно спросила я.
— Да. Еще одно убийство. Для нашего города это вообще беспрецедентно. Да еще практически под носом у моего человека, который должен был предотвращать всякие неординарные ситуации.
— Кто? — спросила я чисто машинально.
Ответ я в общем-то знала.
— Алексей. Застрелен у дальнего причала из пистолета с глушителем. Стрелял, судя по всему, профессионал: в темноте, одним выстрелом наповал. Сейчас поеду сам разбираться.
— Можно я с вами?
— Вы уверены, что хотите это видеть?
— Я уверена, что одной, без вас, мне будет очень дискомфортно.
— Что ж, поедем.
Исмаил-бей жестом подозвал официанта, подписал поданный ему счет практически не глядя и стремительно встал из-за стола.
— Не понимаю, — бормотал он, уже сидя рядом со мной в машине, — почти ничего не понимаю. Кто и за что мог его убить?
Я этого тоже не понимала, хотя пыталась понять изо всех сил. Но от этих мыслей меня отвлек один небольшой эпизод. Мы как раз проезжали мимо того дома, где Олег снял квартиру, и я внезапно поняла, что резануло мне глаз пару часов тому назад.
Окна бывшей моей квартиры были освещены. А квартиру Олег снял на две недели, сам говорил. Кто же устроил всю эту иллюминацию?
Возможно, это глупо, но мне почему-то снова стало страшно.
Глава шестая
Наши люди в Голливуде
Почему практически у всех людей такое болезненное любопытство к трупам, пожарам, авариям и прочим малоприятным происшествиям? Зеваки были, есть и, кажется, будут всегда. Я, между прочим, тоже в этом плане не святая, и если удается, обязательно смотрю странную в общем-то программу «Дорожный патруль». Зачем мне это? Не знаю, но какое-то пещерное любопытство не позволяет выключить телевизор.