Кремль 2222. МКАД
Шрифт:
Грузовик в мгновение ока изрешетили пулями. Из простреленного кузова вывалились наружу лишь двое собакоголовых. Один погиб сразу. Его голова, хоть и защищенная шлемом, буквально взорвалась, прошитая автоматной очередью. Второй же успел упасть на живот и заползти под колесо грузовика, откуда мгновением позже замигали огоньки ответных выстрелов.
А вот с электроциклом все оказалось сложнее.
Бронированная машина резко свернула с дороги и, раздавив по пути баррикаду маркитантов, попыталась прорваться между искалеченным «газоном» и стеной горящего леса. В принципе, габариты и проходимость машины позволяли совершить такой маневр, но водитель немного не рассчитал. Не учел стальные шипы, торчащие из бортов электроцикла,
Горящее дерево, стоящее у дороги, заскрипело, застонало, словно живое, когда шипы рванули его плоть, но не переломилось от удара. Зато сломались два шипа, торчащих возле кабины, а остальные намертво завязли в толстом дереве. Напрасно водитель давил на педали, выжимая из мотора все возможное. Напрасно колеса разбрасывали во все стороны комья земли и куски старого асфальта. Машина завязла намертво… Теперь выковырять из нее экипаж и трофеи будет проблематично. С одной стороны электроцикла — грузовик с пробитыми колесами, с другой — горящий лес. Как хочешь, так и потроши огромную консерву, из амбразур которой вдобавок принялись ожесточенно вести ответный огонь.
Правда, продолжалось это недолго. Стена огня в непосредственной близости от бронированной машины не особо опасная штука, если машина не на бензиновом ходу. Но удушливый дым, проникающий в салон, и быстрый нагрев стального борта не способствуют долгой обороне.
Буквально через минуту ответный огонь прекратился. Задний борт электроцикла откинулся назад, и из машины посыпались собакоголовые… прямо под маркитантские пули.
Несомненно, на данном участке перевес был на нашей стороне. Но при этом мутанты сумели показать себя отличными бойцами. Тот, что стрелял из-за колеса грузовика, успел положить двоих «лосей», прежде чем я вогнал пулю из своей СВД в еле видимый отблеск огня на бронестекле его шлема.
Экипаж электроцикла, выскочивший из своего бронированного укрытия, тут же попал под перекрестный огонь. Погибли многие, но выжившие доставили нам немало хлопот.
Один из гранатомета умудрился жахнуть, прежде чем автоматная очередь отбросила его на обочину. Причем жахнуть прицельно. Двое маркитантов, спрятавшихся за поваленным стволом дерева, в одно мгновение превратились в фарш, нашпигованный осколками и занозами. Еще трое собакоголовых, двигаясь от укрытия к укрытию с поразительной скоростью, секунд за тридцать умудрились выкосить полдесятка нападающих, прежде чем сами, изрешеченные пулями, успокоились навеки.
Тем не менее на этом участке дороги бой явно заканчивался в нашу пользу. Чего я не мог сказать о том, что творилось за поворотом. Там по-прежнему шла ожесточенная автоматная стрельба, перемежаемая тяжелыми и частыми ударами крупнокалиберного пулемета.
— Посмотрим, чего там? — предложил Богдан, меняя магазин автомата.
— Можно, — кивнул я.
В группе, которая сейчас вела бой за поворотом, был Кощей. Так уж Живоглот распорядился, когда решалось, кого куда ставить в засаду. И теперь парень с зеленозвездатым погоном на плече явно беспокоился за судьбу товарища. Интересно, что может связывать эдакого громилу и прожженного маркитанта? Не иначе какое-то общее дело. Ладно, со временем разберемся, что к чему.
Я на глаз прикинул потери. Убитых и серьезно раненных человек пятнадцать из сорока бойцов, обрабатывавших этот участок дороги. Боль-мень, могло быть и гораздо хуже. Во второй группе, работавшей за поворотом, стрелков примерно столько же. Хорошо бы понять, чего они там так долго возятся?
Разгадка пришла сама собой. Вернее, приехала…
Расталкивая носом горящие машины, из-за поворота выполз бронеавтомобиль, внешним видом сильно смахивающий на доисторическое чудовище. Вытянутый вперед капот стального монстра с горящими фарами, мощный бампер, колеса с широкими протекторами, тяжелая задняя часть кузова — ну точно ящер, высматривающий добычу. А со спины
«Ящер» был мне знаком, правда, лишь по картинкам в наладоннике. Легкобронированный БПМ-97 «Выстрел», верхняя часть корпуса которого держит очередь крупнокалиберного пулемета на дистанции до трехсот метров. Нижнюю часть и корму в принципе можно пробить из моей СВД, если подобраться к «ящеру» вплотную. Но кто ж даст? Пулеметчик, высунувшийся из люка бронированной пограничной машины, был правильный. В мгновение ока подавил огнем весь наш отряд, выкосив зазевавшихся, а выживших заставив попадать на землю за укрытиями и вжаться в землю.
Черт, откуда у собакоголовых эдакое чудо техники да на наши головы? Впрочем, какая разница… Факт, что оно есть. И что патронов у пулеметчика, как у дурака фантиков — стреляет и стреляет, осыпая отколотыми от бревен щепками наши затылки. А ведь еще несколько секунд, и под такое дело пройдется по нашим позициям не только пулемет. Гранаты полетят. А потом собакоголовые просто прогуляются за наши баррикады, добьют раненых и соберут трофеи. Только мы этого уже не увидим. Хотя на хрена оно надо — на такое смотреть? Эх, мне б хотя бы пару секунд, чтобы высунуться из-за толстого бревна, за которым мы с Богданом усиленно давим физиономиями сырую землю. Да только никак оно при всем желании. Где ж ты, гад собакоголовый, так стрелять намастырился, что даже у квадратных молодцев типа Богдана со страху крышу рвет? А как иначе объяснить, что лежит парень мордой книзу и бормочет себе под нос: «Лёнька, ну давай, давай, родной! Ну очень нужно, сам видишь, что вокруг творится! Я ж знаю, ты можешь!» Молится, что ли, какому-то своему Лёньке? Странное имя для предмета поклонения. Да и на фига молиться, когда вот-вот поговоришь со своим богом тет-на-тет?
Конечно, не та обстановка, чтобы рассматривать детали формы товарищей по оружию. Но я заметил, что с плеча Богдана пропал его колоритный зеленый погон, напоминавший морскую звезду. Срезал он его, что ли? Или пулей сорвало в горячке боя?
Вдруг Богдан повернул ко мне измазанное грязью лицо и заговорил быстро-быстро:
— Снайпер, сейчас пулеметчик заткнется секунды на три. Сможешь его снять?
Рассусоливать некогда. Если парень не сошел с ума, то три секунды мне должно хватить. Надеюсь, что собакоголовые меня не срежут, когда я высунусь из-за бревна. Понятия не имею, кто мне подарит эти три секунды, но в противном случае через полминуты мы все так и так будем трупами.
— Попробую.
— Тогда на счет три. Раз. Два…
Вскинуть из положения лежа нелегкую винтовку, прицелиться и выстрелить фактически навскидку. Времени — три удара сердца. Реально? А какая разница, реально или нет. Выбор-то небогатый. Промахнешься — и эти три удара сердца будут последними в твоей жизни…
Поэтому стрелял я без оптики и даже без открытого прицела. Мое тело еще только поднималось над бревном, а ствол винтовки уже был направлен в цель — пока невидимую для меня, но вполне реальную в моем воображении. Я прекрасно видел собакоголового, приникшего к «Корду», и для этого мне не нужно было смотреть на него. Когда-то давно мой друг Виктор Савельев по прозвищу Японец сказал: «Если сердце ружья и сердце стрелка различаются, будет промах» [10] Виктор тогда упомянул, что слова не его. Это сказал какой-то древний японец, который явно знал свое дело. Сейчас мое сердце и стальное сердце моей винтовки бились в унисон, и я первый плюну в лицо тому, кто скажет, что у настоящего, хорошего оружия нет сердца и нет души…
10
Генро, мастер дзен школы Сото. Трактат «Теттеки тосуи» («Железная флейта»).