Кремль 2222. Тушино
Шрифт:
«Похоронить талант и доверие окружающих – это, конечно, надо умудриться…»
На входе в острог скучал бледный русоволосый стрелец. Было ему лет двадцать пять, как Захару, может, даже меньше. Завидев, что к нему приближаются двое дружинников, стрелец приосанился и приветствовал вновь прибывших со всем надлежащим почтением. И разведчики, не задумываясь, ответили ему тем же.
– Где пленник, которого мы привезли? – уточнил Захар.
– Пойдемте, провожу, – охотно вызвался стрелец.
Десятник кивнул, и русый воин, открыв дверь, первым
– Ночью здесь вообще холодрыга, – сообщил он тут же, шагая по лестнице вниз. – Зуб на зуб не попадает.
Дружинники промолчали, и наметившийся было разговор умер в зародыше.
Они прошли мимо двух глухих дверей и остановились у третьей. Игорю почудилось, что из-за предыдущей доносится чей-то рык, и он, поддавшись любопытству, уточнил:
– Там кто-то есть?
– Нет. Откуда? Пленники у нас тут – редкость, сами ж знаете.
– А звук такой… странный, – пробормотал Игорь, откровенно глазея на заинтересовавшую его дверь. – Надо же…
– Давай, не отвлекайся, – нахмурился Захар. – Чем к шорохам всяким прислушиваться, лучше думай, чего у прихвостня вадимовского спрашивать.
– Так я это… уже, – соврал Игорь.
На самом деле он плохо представлял себе, что спрашивать у наемника. Единственное, что хотел знать Игорь – это живы ли опальный маркитант с его братцем-подельником или уже давно горят в аду? Но пленник, судя по их первому разговору, с этим помочь как раз таки не мог.
«Впрочем, чего гадать, если наемник – вот он, за этой дверью?» – подумал Игорь, глядя на возящегося с замком стрельца.
В крохотной камере было еще холодней, чем в коридоре. Пленник сидел в углу, дрожа всем телом, а зубы его громко отбивали барабанную дробь. Руки и ноги его были связаны; только поэтому, видимо, он не бросился к вновь прибывшим, едва услышал скрип замка.
– Заб-б-берите меня отс-с-сюда, – взмолился он, продолжая клацать челюстями.
Игорю тут же вспомнился нейромантский «Рекс» – био тоже вечно так делал, правда, не из-за мороза, а из-за разболтавшихся от времени шарниров. Собственно, за это Громобой и прозвал своего «питомца» Щелкуном.
«Где вы сейчас, интересно? – с тоской подумал дружинник. – Живы ли вообще? Щелкун-то наверняка, а вот Громобой…»
И снова воспоминания овладели им и потащили его сознание обратно в прошлое. Изрядно поредевший после встречи с био отряд наемников покидал поле брани, Игорь стоял на коленях рядом со связанным побратимом, а «Рекс», с бесчувственным нейромантом в зубах, уносился прочь по широкой улице. Это было совсем недавно, двух недель не прошло, а потому те сцены не успели забыться, потускнеть. Игорь отлично помнил боль и отчаяние, которые переполняли его, когда он вопил био вслед: «Громобой!». Чуть позже дружинник нашел на поле брани шнурок с шестеренкой, который нейромант, как амулет, носил на шее, и, разумеется, оставил находку себе – как память о странном друге,
Рука Захара, легшая к нему на плечо, отвлекла от мыслей.
– Эй, ты тут? – обеспокоенно поинтересовался десятник.
– Да, да, здесь, – пробормотал Игорь, стыдливо пряча взгляд.
Негоже дружиннику витать в облаках, особенно в такой важный момент. Хуже было б в мысли удариться прямо во время сечи. Вот бы нео порадовались, если б он вдруг застыл, будто статуя, с занесенным над головой мечом, и рассеянным взглядом уставился в никуда…
– Я вас снаружи тогда подожду, да? – уточнил стрелец.
Он, судя по всему, хотел вернуться на поверхность и погреться на солнышке.
– Давай, – кивнул Захар, и русоволосый вышел за дверь, даже не взглянув в сторону пленника. Был этот стрелец, стороживший острог, каким-то совсем безразличным, скучающим. Наверное, поэтому его и отрядили охранять заключенных – камеры большую часть времени пустовали, и надзирать тут было не за кем, так что годились сюда даже подобные, апатичные, носители D-гена.
– Я же тут ок-к-колею… – нетерпеливо проскрипел пленник.
– А ты что же, думал, будешь тут за гостя дорогого? – фыркнул Захар, презрительно глядя на бугая сверху вниз. – Таким, как ты, у нас здесь головы рубят обычно. Как предателям рода человеческого.
Пленник снова поежился – на этот раз явно не из-за холода, а из-за страха; представил, наверное, как его ставят на колени и как меч палача несется к его незащищенной шее, и ужаснулся.
– Времена сейчас лихие, – пробормотал бугай дрожащим от волнения голосом. – Вы вот в Кремле от напасти мутантской хоронитесь, а там, снаружи, спасаемся, кто во что горазд.
В беседе он, кажется, малость согрелся, по крайней мере, зубами стучать перестал и даже немного разрумянился.
– И с нео якшаться – это, видно, тоже способ спастись, да? – едко поинтересовался Захар.
– Кондрат давал крышу над головой, консервы, – отозвался пленник. – Мы его защищали. Так и жили. А в дела его я не вникал. Нео, понятно, никто из нас не любил. Да и Вадим их, конечно, не любил, но терпел, потому что с ними было проще, чем супротив них.
– Все это пустой разговор, – вставил Игорь. – Рассказывай давай, где сейчас Вадим находится, иначе я первый буду ратовать за то, чтоб тебя казнили.
– Да говорил же я уже там, в развалинах – я с Вадимом почти и дел не имел, в основном Кондрата держался! – горячо воскликнул бугай.
– Ты, видно, чего-то не понимаешь, – покачал головой Игорь. – Если ты нам ничего полезного дать не можешь, какой нам прок тебя в остроге держать? Мы, конечно, за князя и воеводу говорить не можем, но, как Захар уже сказал, с предателями человечества у нас здесь разговор короткий. Так что, если хочешь жить, заинтересуй нас как-то.
– Ну а как я вас заинтересую-то, если не знаю я ничего про этого треклятого Вадима? – пробормотал бугай.