Кремль
Шрифт:
И, подумав, тихо уронил Нил:
– Человек, который, как Зосима, ни во что не верит, много для людей легче тех, которые слишком уж крепко веруют в правоту свою…
– Это верно… – согласился маленький боярин. – Но спился он совсем. Князь Василий Патрикеев сказывал мне, что государь думает, как бы отстранить его от дел совсем без обиды для старика и без порухи для великого сана его…
– Ну, сан!.. Сан у всякого человека один: человек… – уронил Нил, но оборвал: – А что князь Василья-то опять не видно?..
– Он мало теперь на людях бывает, а сегодня поутру и вовсе в свои вотчины выбыл… Мятется он душой, словно отравленный, и ни в чем не находит он тихой пристани сердцу своему…
Над мертвым городом
XXXVII. Место счастливого
Князь Семен Ряполовский опозднился у великого государя: в Литву наряжалось опять важное посольство, и великий государь сам наставлял послов, что им там говорить. Послы обязаны говорить только то, что им было приказано, а что их сверх того спрашивали, они отвечать отказывались и отзывались незнанием. Князь Семен был сумрачен. Великий государь точно по рукам и по ногам всех советников своих связать хочет: на Руси должна только его воля твориться. Но умное, энергичное и красивое лицо князя сразу посветлело: в сенях увидал он свою любимицу Машеньку. Из очаровательной девчурки, которая была радостью всего дома, незаметно выросла девушка-невеста. Отец в ней души не чаял и рядил ее словно царевну из сказки. И теперь он невольно остановился, любуясь этой стройной девичьей фигурой и прелестным личиком, красоту которого оттеняла лента из позумента с жемчужными поднизями. Длинная русая коса была перекинута через плечо наперед, и ясная улыбка, как вешняя зорька, грела и нежила отцовское сердце.
– Что ты как запоздал, батюшка? – спросила она. – Я уж и думать что не знала…
– Да все с посольством этим!.. – махнул рукой князь. – Ну, да ладно… А вот управлюсь я в Литве, надо будет и кашу чинить [30] . Пора, пора, Машенька!.. Такая ты у меня красавица, а засиделась дольше других.
– И не говори!.. – серебристо рассмеялась она. – Я сказала тебе, что ни за кого не пойду, и всем разговорам конец… Мне и дома больно гоже… – И она обняла отца и прижалась к широкой груди его, но сейчас же, засмеявшись, отстранилась: – Ой, как твоя борода лицо щекотит!..
30
Свадебный пир налаживать.
Князь поцеловал ее в лоб и проговорил:
– Ну, хозяюшка, иди и распорядись, чтобы стол собирали: сейчас ко мне кое-кто из бояр соберутся. И скажи там, что, пока у меня свои люди сидят, бездельных бы людей никого не пускали…
Ласковыми, теплыми глазами он проводил свою любимицу. Но как только дверь сеней закрылась, лицо его снова обложили темные тучи.
Скоро стали съезжаться дружки князя, избранные: многолюдное собрание бросилось бы в глаза. И когда гости уселись за богато убранный стол и князь Семен провозгласил обычную здравицу за великого государя, она была принята без всякого одушевления. Это все заметили, и все хотели, чтобы заметно это и было.
– Ну а теперь, бояре, нужно держать нам речь о деле государском… – сказал князь Семен. – Я скоро ухожу посольствовать в Литву, и времени терять нам нельзя…
– Да, ходить вокруг да около нам времени нету… – поддержал его и Иван Патрикеев. – Боюсь, что и так мы его много зря потратили…
– Так вот… – подняв свою тяжелую голову в ермолке вышитой, продолжал князь Семен. – Дело обстоит так: государство Московское крепнет. Последние удельные князья исчезают. Это, пожалуй, и лутче: одна голова над землей крепче. Но вот мы, наследники и потомки великих и удельных князей русских, собравшиеся теперь на Москве, кто мы? Только ли мы подручные великого государя, которых он может
Берсень одобрительно кивнул кудрявой головой.
– Правильно, княже!.. – сказал он. – Жизнь становится все хитрее, и, какова голова ни была бы, одной ей управиться с домком немыслимо: нужен совет.
– Верно!.. – кивнул белой пушистой головой князь Иван Патрикеев. – Великая княгиня только во сне и видит, как бы всех нас в слуги свои обратить…
– Да многие такими слугами и поделались… – усмехнулся дородный красавец Тучков, не боявшийся перечить самому великому государю. – И с охоткой…
– Многие не все…
– Так… – кивнул тяжелой головой своей князь Семен. – Но дело в том, что у государя два наследника: Дмитрия, сына Елены, грекиня помрет, а на престол не пустит, да и великий государь стал как будто больше склоняться к Василью, в котором течет кровь императоров византийских, чтобы окружить блеском Византии престол московский и тем еще больше укрепить Москву. Нам же, может, лучше за Дмитрия больше держаться: Елена пойдет на все уступки, только бы сын ее стал на место деднее… Попы потянут руку грекини, знамо дело, но против них нововеров можно выставить: это народ все мозговитый и смелый…
– Попы, как всегда, пойдут за тем, кто верха возьмет… – пренебрежительно сказал Тучков. – Это народец известный… Жаль, что Зосима наш совсем спился, а то он мужик покладистый и кого хошь миром бы помазал…
– Великий… государь уже посылал меня к Зосиме… – сказал дьяк Федор Курицын. – Оставаться ему митрополитом дело немыслимое: иной раз прямо лыка не вяжет. Да он и сам говорит: понимаю, мол, и сам, что никуды уж я не годен. Сложу с себя сан по немощам моим, и вся недолга. Чай, в куске хлеба-то мне великий государь не откажет. Да и подыхать скоро, говорит, не из чего больно хлопотать-то…
– Жаль старика… – сказал князь Семен. – Возьми вон новгородского Геннадия или Иосифа Волоколамского, стоеросовые такие, не дай Бог, и в рот великому государю так и глядят…
– Когда Александр Невский помер, владыка у его гроба, как полагается, речь держал: «Отца человек оставить может, а добра господина не мощно оставити: аще бы и в гроб лезл бы с ним…» – засмеялся Берсень. – Счастье, что в гроб-то лезти было нельзя, а то он бы с полным удовольствием… Прав Тучков: они побегут за победителем…
– Кого-то на место Зосимы теперь выберут?
– А кого государь укажет… – усмехнулся князь Василий.
– Нет, попов опасаться нечего… – взглянув на сына, сказал Патрикеев-старший. – Полки же по большей части в наших руках, а в которых наших людей нету, в те можно будет загодя своих посадить. А полки в руках – разговор будет уж не хитер. Все дело в силе…
– И в правде… – вставил князь Семен. – Мы державцы земли Русской, и так, здорово живешь, отставить нас от дела нельзя. Великий государь пока в полной еще силе и головой светел, а что будет, если на месте его какой несмышленыш окажется или баба? Вот тут-то и нужен бессменный совет государев: государи преходят, а совет земли остается…