Кремлевская пуля
Шрифт:
– Не понял, – срывающимся голосом ответил боец.
– За мою спину! И не высовываться!
А потом на них выскочила группа боевиков, решившая прорываться. Завязалась перестрелка. Грохот автоматных очередей, крики. Под градом пуль спецназовцы отошли к крайним домам и заняли оборону, не давая боевикам преодолеть открытое пространство.
Тайсон и опомниться не успел, как оказался отрезанным от своих. Он стрелял короткими экономичными очередями, то и дело менял позицию. За ним так же быстро и молча бегал, пригибаясь, молодой солдат.
Пришлось
А потом на них навалились сразу четверо. Тайсон не понимал, как они проскочили за спину, почему их не увидели ребята из второй группы. Боевики были в черном, на всех жилеты-разгрузки и береты. Действовали они умело, только вот в этот двор попали случайно, потому что удирали в сторону окраины.
Тайсон свалил одного автоматной очередью и успел увидеть, как его молодой напарник упал, получив удар прикладом автомата по голове. Сержанту пришлось прыгать в сторону, за груду кирпича, и давать вторую длинную очередь поверх Шила, валявшегося без сознания.
Тут автомат замолчал. Менять магазин было уже некогда. Тайсон вскочил, выхватил нож. Кажется, второй очередью он все-таки ранил еще одного, и теперь перед ним оставалось двое противников. Они мешали друг другу и опасались стрелять, чтобы не выдать своего положения. Началась рукопашная схватка.
Мелькали оскаленные лица. Противники били друг друга, катались по земле, вскакивали и снова сходились. Двое чеченцев никак не могли понять, что мешают друг другу, что этот крепкий спецназовец отлично владеет навыками ножевого боя. Он знает, как надо вести рукопашную схватку с двумя противниками. То и дело с лязгом сталкивались клинки ножей, хриплые ругательства сыпались с обеих сторон.
Потом отчаявшиеся боевики решили добить хотя бы раненого русского, который лежал с окровавленной головой. Они хотели вынудить спецназовца на необдуманные действия, спровоцировать его на то, чтобы он кинулся спасать своего товарища.
Тайсон так и сделал. Он просто обязан был броситься на выручку. Этот порыв был неосознанным. За долгие годы службы в него с кровью и потом вошло правило защищать во что бы то ни стало своего товарища, напарника. А Шило сейчас попал в беду.
Потом все кончилось. Боевики кинулись из села. Они решили, что федералов очень много, что их группу просто выследили и решили уничтожить. Вот и хорошо, что бандиты так подумали, иначе…
Тайсон вдруг осознал, что стрельба закончилась, что по коммуникатору вот уже несколько секунд его кто-то вызывает. Это был Садчиков.
Потом капитан с перевязанной рукой и головой в сопровождении двоих бойцов вошел во двор. Он посмотрел на Шило, который сидел у стены, весь бледный, но счастливый, и прижимал к разбитой голове
Тайсон стоял посреди двора, все еще с ножом в руке. Вокруг, в самых разных позах, лежали четверо мертвых боевиков. Один с простреленной грудью. Трое были искромсаны так, что представляли собой месиво из лохмотьев одежды и мяса.
Руки Тайсона тоже были по локоть в крови, хотя порезов на нем оказалось всего два или три. Да и те небольшие.
– Ну ты и психанул, Тайсон! – заявил кто-то из спецназовцев. – Кто-то из них сказал тебе что-то не то?
– Заберите Шило и перевяжите его! – строго приказал капитан.
Когда спецназовцы ушли, придерживая под руки Шило, командир подошел к Тайсону, посмотрел ему в глаза и спросил:
– Что с тобой, сержант?
– Все нормально, товарищ капитан, – глядя на трупы, ответил Тайсон. – Работал так, как учили. Они чуть Шило не прирезали. Я еле успел.
– Давай-ка сядем. – Баюкая раненую руку и морщась от боли, капитан опустился на кирпичи, приглашая сержанта устроиться рядом. – Ты помнишь хоть что-то из того, что здесь произошло?
Тайсон вопросительно посмотрел на командира и ответил:
– Помню, конечно. Дрались мы. Точнее, я против двоих. Справился, как видите. – Сержант поднял нож перед собой лезвием вниз и отпустил.
Нож упал и легко со стуком вошел в землю. Только теперь парень увидел свои руки и грудь, забрызганные чужой кровью.
– А третий? – капитан кивнул на другой изуродованный труп.
– Этот? – Тайсон нахмурился, как будто припоминал что-то. – Он был ранен, я его очередью зацепил. Потом, когда я с этими разделался, бандит за автомат схватился. Ну… вот.
– Иди к реке, – поднимаясь, сказал капитан. – Вымойся. Сполосни одежду, как уж сможешь. Не надо перед молодежью этим бравировать.
Но главный разговор произошел только вечером. Тайсон пришел по вызову в медпункт, где капитан Садчиков ждал отправки в госпиталь. Теперь сержант предстал перед ним в чистом обмундировании, с отмытыми руками и лицом.
Правда, выражение этого лица за день не изменилось. Была в нем какая-то отрешенность.
– Сядь, – приказал капитан. – Вот теперь и расскажи мне, что с тобой происходит. День ты думал, переваривал, теперь можешь мне сказать.
Тайсон заговорил, пусть и не сразу. Он рассказал, как прошел все три стадии солдата на войне. Первую, когда было страшно. Недолго, всего три или четыре месяца.
Потом парень привык, и у него появилось бесшабашное ощущение. Какой-то пофигизм. В него стреляли, он отвечал тем же, грузил и отправлял раненых и мертвых товарищей. Много чего было.
А месяц назад навалилась третья, последняя, стадия. Он вдруг снова стал бояться. До окончания службы по контракту оставалось чуть больше месяца, и ему стало страшно. Почему? Наверное, потому, что устал служить, захотел мирной жизни без крови, криков раненых и умирающих, без стрельбы и постоянных опасностей.