Кремлевская пуля
Шрифт:
– Так мы же сами всех постоянно предупреждаем, чтобы осмотрительно открывали двери незнакомым людям, проверяли их документы, звонили в учреждения, работниками которых представляются визитеры, выясняли, действительно ли кто-то отправлялся по их адресу.
– Да правильно все, Сережа, конечно. Я согласен, что время такое наступило. Я просто вспоминаю прежние годы, когда преступники не рисковали надевать милицейскую форму, чтобы проникнуть в квартиру со злым умыслом. Да и по другим причинам тоже. Понимаешь, были у них еще совсем недавно понятия о чести, своя воровская гордость. Обмануть,
– Вы так говорите, как будто времена воровской романтики и на самом деле были.
– В какой-то мере, Сережа. Я сетую не на то, что преступный мир изменился, а на то, что полицейские запачкали себя преступлениями настолько, что им перестали верить, даже видя форму, зная, что перед тобой настоящий страж порядка. Вот в чем беда.
За разговорами они прошли квартал и свернули в глубину двора. В цокольной части жилого здания светились большие, во всю стену, окна. Здоровенная красочная вывеска над ними с нескрываемым оптимизмом извещала, что здесь находится шахматный клуб микрорайона. Окна были закрыты шторами до самого пола, но сквозь них просматривались столы и люди, склонившиеся над шахматными досками.
Обойдя цоколь, сыщики увидели еще одну дверь с табличкой «Участковый пункт полиции». Внутри было пусто по причине раннего времени. Все приемы посетителей начнутся после работы, часов с шести вечера. Сейчас участковые бегают по адресам, по организациям, пишут в управлении рапорта, отчитываются, высиживают планерки.
Сергушенко сидел за столом, заложив руки за голову, и слушал музыку. Из старого обшарпанного транзистора на шкафу лилась какая-то классика в исполнении струнного квартета. Гуров поднял палец и остановился. Около минуты они стояли с Кулаковым в дверях, слушали музыку и любовались капитаном полиции, разомлевшим от классики.
Наконец, мелодия затихла, и ведущие музыкальной программы затеяли какой-то спор с гостем. Сергушенко с явным сожалением открыл глаза, хотел было встать и выключить приемник, но тут увидел Гурова и Кулакова.
Полковник качнул головой и заявил:
– Чертовски приятно увидеть среди офицеров полиции, да еще такой неблагодарной службы, как участковая, ценителей и знатоков классической музыки. Гайдн, если не ошибаюсь?
– Гендель.
– Нет, все-таки Гайдн, – поправил Гуров. – «Прощальная симфония».
Офицеры удивленно уставились на московского сыщика. Шутит он или и в самом деле в музыке разбирается?
– Отомрите, – разрешил Лев Иванович. – Для сведения скажу, я не только умный, но еще и удачно женат. На театральной актрисе, поэтому вопросы культуры не обходят меня стороной, а наоборот, атакуют и насильственно внедряются в мою подкорку. А ты, Сергей, учись вон у Сергушенко. Видишь, находит время в любой ситуации, старается хоть чуток, но все-таки приобщиться к мировой культуре. А теперь серьезно!
Гуров сразу изменился в лице, как показалось молодым офицерам, с сожалением. Сергушенко встал, уступая
– Так что там наша дама? – спросил Гуров, усаживаясь в чужое кресло.
– Она не особенно-то испугалась того, что к ней участковый с оперативниками решили прийти, как бы и беды особой не предполагает.
– Ты ей причину нашего визита изложил?
– Нет, что вы! Конечно же, не изложил. Странно, что ей и сердце ничего не подсказывает. Может, она его и не ждала в ту ночь?
– А может, он и не к ней собирался? – предположил Кулаков, найдя наконец-то бланки и усаживаясь сбоку стола, чтобы начать вести запись. – Вдруг он уже другую приглядел, тоже здесь, в соседнем доме?
Гуров предупреждающе поднял руку, и все замолчали. В коридоре отчетливо раздавалось неторопливое перестукивание женских каблучков. Шаги замерли перед одной дверью, перед второй, потом в открытом проеме появилась высокая молодая женщина в обтягивающих джинсах и легкой летней куртке. Светлые волосы забраны в хвостик на затылке, взгляд напряженный.
Гуров мельком оценил стоимость нарядов, двух тонких колечек на пальцах и решил, что дама не отличается высоким достатком. Вполне опознаваемый средний уровень, когда на поездку летом в Турцию копить приходится весь год, а не просто выложить одну зарплату.
– Здравствуйте, я Щуклинова. Меня просили прийти. – Женщина обвела присутствующих взглядом, чуть задержала его на Сергушенко, который в комнате был единственный в форме, а потом стала смотреть на Гурова.
– Да вы садитесь, – вежливо предложил полковник, указав на стул напротив себя. – Вас ведь Галиной зовут? А вы молодец.
– В чем? – тихо спросила женщина, усаживаясь на стул.
Она чуть приподняла ногу, чтобы привычно положить ее на другую, но почему-то сдержалась, осталась сидеть, плотно сжав колени. От Гурова все это не ускользнуло. В сочетании с очень напряженным лицом такое поведение выглядело довольно интригующе.
«Знает ли женщина о гибели любовника или просто переживает насчет того, что он не явился на свидание и теперь столько дней не дает о себе знать? – размышлял сыщик. – Может ли она иметь отношение к его смерти? Последнее может показаться невероятным, но опыт мне подсказывает, что и такое возможно при определенных обстоятельствах. Сейчас дама заявит, что любила его, но не смогла простить измены, обмана, еще чего-то. Вот и покарала негодяя. А теперь вот решила сознаться».
– Вы молодец, что не пустили незнакомых мужчин в квартиру, – пояснил Гуров. – Мы буквально вбиваем в сознание граждан, что нельзя открывать двери кому ни попадя, тем более пускать к себе незнакомцев. Теперь мне просто приятно видеть плоды своих трудов. Осторожные граждане редко попадаются на уловки преступников. Ну да ладно. Я Лев Иванович Гуров, полковник полиции, работаю в Главном управлении уголовного розыска МВД России. Дело, по которому я и мои помощники хотели поговорить с вами, очень важное. Я попросил бы вас, Галина, отвечать обдуманно, но честно. Даже если какие-то вопросы покажутся вам неудобными. Хорошо? – Гуров специально говорил долго и размеренно.