Кремлёвский амур, или Необычайное приключение второго президента России
Шрифт:
– Эти ученые такого напридумывают - я ничему не удивляюсь!
– Но они же в твоих институтах. Ты-то знаешь, чего они там придумывают.
– Шурка, я на них смотрю - они как гномы из "Белоснежки". Чего-то нарочно показывают, а сами золото в норы прячут. В смысле - изобретения лучшие. Спрячут - и не докопаешься. Никто за ними не уследит - ни я, ни ты, ни твой Феоктист хваленый. У них ведь даже язык особый. Рядом с тобой два грузина будут по-своему договариваться, как лучше тебе фальшивое вино всучить, а ты будешь кивать и улыбаться. Слышать - и не понимать. И ученые мои - они как
Тут уж ничего не сделаешь: профаны всегда подозрительны. И не посадишь специалиста: ведь любой специалист вне своей узкой области - такой же профан. Стелла контролирует главное - военные деньги. И не предаст. Даже - не продаст. Остальное несущественно.
– Хорошо, значит сами они себя и потрясли. По заказу Платона, надо думать.
– Сама эта Личко не лучше! Во-первых, кривляка.
– Да ты же не видела ее.
– Мне и видеть не надо! Кривляка. Вы, мужики, ничего не понимаете. Особенно такие, как ты, - слишком большие и слишком красивые. Какой-нибудь недомерок кособокий - тот понимает, потому что ему бедному только понятием и взять. А вам понимать незачем, на вас и так все вешаются. Кривляка твоя Личко!
– Уже и моя?
– А как же! Быстро-быстро с нею сговорился, свидание назначил!
– Государственный визит.
– Ты же у нас государь. Садишься поесть - государственный обед. Полетел на свидание - государственный визит. К чему ни прикоснешься - все превращается в государственное дело. Так вот, разнежишься там и все прохлопаешь. А ей только того и надо. Ее Платон дергает, Выговский этот, как куклу на веревочках. Про торговлю я не говорю, не в свое дело не лезу, хотя обидно, что они всегда жирней русского мужика жили на своих черноземах.
И бесполезно напоминать про череду завоевателей, грабивших со всех сторон света. Ведь Стелла принадлежит к счастливому большинству, успокоившему совесть в право-верии - значит, право имеет верить, что свои всегда правы; и в право-славии - то есть с полным правом славит себя, только не в единственном числе, а во множественном.
Впрочем, президент обязан разделять народные чувства, на то его и избрали. Да и Александр Македонский, хотя и наследственный царь и перед избирателями не заискивал, знал твердо, что его воины - лучшие в мире. Без такой уверенности не сделался бы Александр - Великим.
– Так что в торговлю не лезу, но четыре базы ты выговори. Иначе незачем и съезжаться. И чтобы за их счет, потому что для их же безопасности. А Богдана не слушай: он какой-нибудь протокольчик подпишет - и воображает, что сделал дело! А политика не на протокольчиках держится, а на базах и контингентах.
– Неограниченных контингентах, - улыбнулся Стрельцов.
– Неограниченных не бывает, - вздохнула Стелла.
52
Гришка вернулся загорелый - и словно бы заряженный. Свежий воздух и физическая работа вообще полезны для мужчин - не то что сидение за столом.
– Ну, па, ты меня втравил в историю! Носились со мной, как с писаной торбой.
– Тут уж ничего не поделаешь. Пока ты инфант, хоть и демократический, с тобой и будут носиться.
– И все с этой курносой Леськой сводили. Ну прямо в спину толкали.
– А она как?
– Нормальная девица. Что хорошо,
– Ну это от того, что она сама такая-то дочка, хотя и недавно. Вы, что называется, ровня.
– Я понимаю. Но все равно - легко с ней. А то надоело, когда все придыхают.
53
Феоктист Огуренков учел свою недоработку по президентской дочке, и на этот раз УЙ представил полную разработку по всей государственной семье.
Муж Тарас Романович старше на двенадцать лет. Женился когда-то на своей студентке будучи ассистентом кафедры в Житомире. Сделался доцентом, когда жена уже выросла в директора молокозавода. Забаллотирован в профессора, когда жена уже стала лидером "Донюшек Украйны" и кандидатом в президентки. Оставался в Житомире до самых выборов, теперь спешно переведен в Киев в том же доцентском чине. Ярко выраженный синдром мужского отставания в семье. Пьет. Не курит, но собирает сигаретные пачки. В политике не участвует. Дочка Олеся - мамина, а не папина.
Стрельцов просмотрел принесенные листки, отложил.
– Ну, а что в Москве остается, пока я путешествую?
– Буренин готовит против вас обвинение, Александр Алексеевич. Будто у вас подготовлен Грамматический путч. Так он в своих бумагах выражается. Якобы вы хотите сдать нашу грамматику украинцам и белорусам: не "касса" будет, а "каса", не "массы", а "масы". Утверждает, что уже подготовлена "Хартия свободы орфографии", которую вы хотите преподнести в качестве подарка во время визита в Киев. Что тревожно: он пока об этом молчит. Чем меньше у лиловых доказательств, тем громче они всегда кричат. А если молчат, значит готовятся стрелять сразу наверняка.
Лидер лиловых Буренин, надо отдать ему должное, иногда удручает своей осведомленностью. Ведь обсуждал когда-то Стрельцов свой "Проект свободы орфографии имени Бернарда Шоу" всего с несколькими верными сотрудниками, причем только устно - черный спиральный блокнот вообще никому не показывал. И вот пожалуйста - просочилось! Правда, потерялся по дороге Бернард Шоу - и то хорошо. И поворот интересный: Грамматический путч, видите ли! А не равноправный договор о слиянии орфографий России и Белоруссии.
– Никсону пришлось уйти по гораздо меньшему поводу, - как бы размышляя вслух заметил Огуренков.
– Ну подумаешь, подслушали кого-то в Уотергейте. Всего нескольких человек ущемили. А орфография касается всех. Феоктист Огуренков перебирал свои бумаги.
– Смотрите, Александр Алексеевич, как ловко Буренин собирается написать...
– Собирается?
– Да, мы обязаны получать материалы еще до того, как он их напишет... Так вот: "Основное право человека - правописание". Серьезно сказано! И дальше расшифровка: "Сегодня гордо звучащий Человек имеет корову, а завтра какой-то "чилаек" потеряет последнюю "карову". "Чилаек" не может звучать гордо, в его лице оскорблен сам Народ, который хотят превратить в жалкий "нарот". Покушение на наше правописание - это покушение на само историческое бытие нашего народа! Президент Стрельцов, готовя Грамматический путч, встал на путь откровенной государственной измены!"