Кремлевский визит Фюрера

Кремлев Сергей

— Кто это? — поинтересовался он.

— Члены английской и французской военных миссий.

— А! Вчера я спрашивал о них у Сталина.

— И что он сказал?

— Сказал, что с ними вежливо распрощаются… Риббентроп торопился домой, для доклада фюреру. И уже в час дня оба «Кондора» взяли курс на запад.

Впопыхах забыли заскочившего в ресторан при аэродроме личного переводчика фюрера — Шмидта. Глупо глядя вслед двум бронированным «Кондорам», он уже почти упал духом, как ему крикнули: «Бегом туда! Сейчас будет взлетать на Берлин запасная машина без

пассажиров!»

И воспрянувший духом Шмидт бросился к «Ju-52», уже запустившему двигатели в дальнем конце аэродрома…

Подходя к Польше, транспортный «Юнкерс» — небронированный — взял круто вправо, далеко в море…

— В чем дело? — поинтересовался Шмидт.

— Могут сбить польские зенитки, а то и истребители, — зло улыбнулся пилот… — А мы не такие важные, у нас брони нет…

Впрочем, «Кондор» с рейхсминистром тоже сделал над Балтийским морем большой крюк. Береженого бог бережет. Особенно когда приходится иметь дело с поляками.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ Пакта в генеральном штабе сухопутных войск прошло почти незамеченным — наступали самые горячие дни. 24 августа из Будапешта пришли сведения о намерении поляков вступить в Данциг во второй половине 24-го или утром 25-го, и фюрер в 15.00 25 августа отдал приказ о начале военных действий в 4.30 26 августа.

В 19.30 того же 25-го он приказ отменил, но не извещенные об отмене диверсанты абвера под командой обер-лейтенанта Герцнера захватили Яблунковский перевал в районе туннеля и несколько часов его удерживали.

Но Гитлер еще колебался… Создавалось впечатление, что резервы политического решения еще не были исчерпаны…

С одной стороны, 25 августа виконт Галифакс и польский посол граф Рачиньский подписали в Лондоне соглашение о взаимопомощи (фактически — о военных гарантиях Польше).

И 25 августа генерал Франц Гальдер записал в служебном дневнике: «Вмешательство Англии совершенно очевидно», а 26-го — «Вмешательство Англии безусловно».

Почему фюрер временно и отменил вторжение…

Но Англия вела себя так, что ее вмешательство выглядело всего лишь возможным. Об этом 25-го и 26-го говорили Геринг и Далерус, потому что немцы хотели прояснить ситуацию и по этому каналу…

25 августа Гитлер беседовал с английским послом в Берлине Гендерсоном и сделал ему устное заявление…

Он говорил, что его надежды на взаимопонимание между Германией и Англией не исчезли. Чемберлен и Галифакс утверждают, что Германия стремится завоевать мир и при этом Британская империя занимает по всему миру 40 миллионов квадратных километров, площадь территории России— 19 миллионов, Америки — 9,5 миллиона, а Германии — менее 600 тысяч.

— Кто же именно стремится к завоеванию мира? — спросил у посла фюрер.

А далее он сказал:

— Фактические провокации Польши невыносимы… Не имеет значения, кто виновен в этом… Проблема Данцига и «Коридора» должна быть решена. Но что касается Англии, после ликвидации германо-польской проблемы я желаю сделать шаг, который был бы таким же

решительным, как тот, что был сделан по отношению к России… Я желаю англо-германского согласия… При этом я подчеркиваю окончательное решение Германии никогда вновь не вступать в конфликт с Россией.

Гендерсон слушал внимательно, а Гитлер продолжал:

— Если английское правительство учтет эти соображения, это будет благом как для Германии, так и для Британской империи. Если она отклонит эти соображения — будет война.

Гендерсон инстинктивным жестом коснулся усов. Фюрер же заканчивал речь:

— Ни при каких условиях Великобритания не сможет выйти из нее более сильной… Последняя война доказала это…

Английский посол поспешил в посольство для составления срочной шифровки, а потом в личном самолете фюрера улетел в Лондон для консультаций, которые продолжались до 28 августа… Запрашивал Лондон и Варшаву… Но там упорствовали по причинам как ранее мною объясненным, так и не объясняемым никем и ничем…

28-го в 17 часов Гендерсон вылетел в Берлин с меморандумом английского правительства. В 22.30 он передал его Гитлеру.

Просмотрев перевод текста, тот пообещал:

— Я рассчитываю дать ответ в этот же день.

— Я не спешу, — успокоил англичанин.

— Зато я спешу, — отрезал фюрер.

Лондон вел себя в 1939 году с немцами почти так же, как и накануне начала Первой мировой войны, то есть делал вид, что готов пойти на мировую… Но если в тот раз посол кайзера Лихновски поддался на провокацию тогдашнего английского министра иностранных дел Эдуарда Грея, то сейчас Гитлер был готов с Англией как к миру, так и к войне… Хотя очень надеялся, что британцы не пойдут на срыв мира из-за Польши, все более набиравшей «штрафные» политические очки…

Впрочем, искренне или нет, но Англия предлагала новые переговоры и свое посредничество.

29 августа Гендерсона попросили прибыть к 18.45 в Имперскую канцелярию. Гитлер лично вручил ему ответ, суть которого сводилась к тому, что Германия готова к переговорам и ждет представителя Польши в Берлине в среду 30 августа.

Все в эти дни вели себя все более нервно — напряжение сказывалось. Дискуссии уже походили на перепалки, и Гендерсон один раз чуть ли не стукнул кулаком по столу… Гитлер еле сдержался, но тут вовремя вмешался с каким-то вопросом Риббентроп.

По поводу краткого срока прибытия поляков Гендерсон пробурчал:

— Это похоже на ультиматум. Срок мал, и Варшава вряд ли успеет за сутки подготовить свои предложения.

— От Варшавы до Берлина девяносто минут полета, — заявил в ответ Гитлер. — Я не могу больше ждать. Армия и флот готовы уже с 25-го… Неделя уже потеряна, и они не могут терять еще одну… Потом плохая погода будет работать на поляков.

Гитлер мог бы еще и добавить, что в Берлине уже сидит посол Липский, а для обдумывания ситуации у Бека было минимум сто пятьдесят суток — ведь основные требования Германии были известны Польше с конца марта текущего года!