Кремлевский волк

Каган Стюарт

Лазарь осторожно сунул руку в свой правый карман и, загородившись фигурой брата, незаметно для присутствующих, молча опустил тяжёлый предмет в карман Михаила. Он кивнул своему брату. Это было единственно правильное решение, говорили его глаза. Лазарь опять повернулся к окну. Он слышал, как за Михаилом закрылась дверь. Затем все присутствующие в кабинете расслышали звук спускаемой из бачка воды, и вдруг раздался выстрел! Дело было закончено.

Самоубийство Михаила Кагановича было замято. Он просто исчез, как будто его никогда не существовало. Лазарь даже больше не увидел Аню с детьми: они покинули Москву сразу после похорон, на которые Лазарь не пошёл. Юрий тоже не был на похоронах, сославшись на высокую температуру. Только Роза поехала на похороны. Но это

уже не имело значения. Лазарь продемонстрировал всем свою преданность партии и правительству, отказавшись от брата-предателя. Теперь он мог быть спокоен, что ещё больше утвердился на своём месте. Для полноты власти ему оставалось сделать несколько шагов, и он отлично знал, в каком направлении надо идти. Понимали это и члены Политбюро, а если знали они, то догадывался и Сталин. Одно для Лазаря было совершенно ясно. Он теперь мог читать Сталина, как книгу. Он понимал, о чём думал этот человек и чего хотел. Важно было направить его мысли и желания в нужное русло. Надо воспользоваться послевоенной разрухой, пока руководящий эшелон ещё не навёл железный порядок. Он уже однажды укрепил свою и Сталина власть после смерти Ленина. Двадцать лет спустя ситуация может повториться, но уже на другом уровне. Сталин намеревался оградить страну от тлетворного влияния Запада и международной мафии, и наладить нормальную и счастливую жизнь для народа. Поэтому внутри страны Сталин взялся за евреев, засилье которых было очевидным.

Лазарь знал, что Сталин не доверял никаким церквям, кроме русской. Мусульмане и другие христиане, рассматривались им как люди другой расы, и как он выражался, были «центробежными элементами», и поэтому вредными. Что касается евреев, то не было разницы верующие они или нет, Лазарь и сам знал лучше Сталина, что евреи – атеисты только по отношению к другим религиям, но не к своей собственной.

Лазарь сидел за своим огромным столом в Кремле. Доверие к нему было восстановлено, к нему снова начали поступать горы бумаг. Они лежали перед ним, и он не знал, с чего начать. Решение пришло, когда в проёме появилась сестра Роза, которую он не видел с тех августовских дней, когда возникли «проблемы» с Михаилом.

Лазаря шокировала её реакция. Она и сама, видимо, не ожидала. Она всегда была во всём согласна со своим братом, который после смерти отца Моисея полностью забрал её под своё крыло. Без него она ни за что не достигла бы того, куда она поднялась. Для Розы, Лазарь дал ей отца – двух отцов – себя и Сталина. Она изо всех сил старалась не перечить Лазарю. Она разрывалась между долгом и её понятием о плохом. Лазарь вмешался в её жизнь в наиболее для неё уязвимое время. Но теперь она выросла и больше не была наивной и неопытной девушкой. Она теперь была ответственной женщиной, подругой вождя огромного государства.

Роза собрала всё своё мужество для того, чтобы встретить своего грозного брата. Она будет прямолинейной. Она не может молчать.

Роза даже не поздоровалась.

– Как ты мог это сделать?!

Лазарь сразу уловил её настроение. Ну что же, он будет отвечать вопросом на вопрос. Такая тактика всегда хороша.

– Сделать что?

– Не притворяйся. Ты убил Михаила! За что?

– Я что, нажал на курок?

– Ты заставил его нажать на курок.

Он отмахнулся, намереваясь отделаться от неё.

– Не говори глупостей.

– Михаил – твой родной брат. Он одной с тобой крови. О, нет, не говори мне о Сталине. Я знаю, что ты написал Ане. Это отвратительно. Как ты мог? Она думает, что ты – чудовище, ненавидевший всё человечество.

– Я никогда не признавался в любви ко всему человечеству.

– Даже к своему собственному народу?!

Она начала возбуждённо ходить по кабинету, отчаянно жестикулируя.

– Даже к людям одной крови? Вспомни, где твои корни. Где твоя порядочность? Господи, Лазарь, кому ты служишь? Мы же не говорим о клочках бумаги, в конце-концов! Мы говорим о твоей крови, о твоей семье, о твоём народе! Ты же еврей, Лазарь!

При этих её словах Лазарь сильно ударил кулаком по столу. Весь кабинет заходил ходуном. Глаза Лазаря метали молнии.

Голос гремел!

– Евреи? Евреи? – Ё– твою мать! Пошли они на х-! Брось думать жопой! Евреи! Они только сидят и хапают, и хапают. Они не задают вопросов. Как и наш отец. И эти люди имеют право решать мою судьбу? Никогда! Никогда этого не будет! С какой это стати я должен жить в постоянном страхе? Страх – это беззащитность, гибель. Нет, Роза, и не упоминай мне о моей религии. Мне что? Надо напоминать тебе, чем я занимаюсь? Мне что напоминать тебе, что: «религия пережиток старины и опиум для народа»? Для меня важно только одно в жизни – выжить. За это я буду бороться со своей семьёй, её религией, даже с самой моей родиной. И не говори мне ничего об этом. Ты сама выжила, потому что я помог тебе, а Михаил не выжил, потому что… потому что… я был должен. – Лазарь сделал паузу.

– Мне было страшно этого не сделать.

Лазарь тяжело дышал, и Роза в изумлении смотрела на него. Она не могла поверить услышанному. В первый раз она почувствовала, что брат был с ней по-настоящему откровенен. Она подождала, пока он немного успокоился.

– Ты действительно так считаешь?

Лазарь улыбнулся. Он уже пришёл в себя. Подойдя ближе к Розе, он обнял её. Раньше он этого никогда не делал.

– Помнишь, что говорила наша мама? Я запомнил очень хорошо. Она говорила: «Лазарь, в любой истории есть три стороны: твоя сторона, моя сторона и правда. И никто никогда не узнает этой правды».

Он старался взбодрить её. Сжав ей плечи, он перешёл на шёпот:

– Ты знаешь. В том, что обо мне врут, нет и доли правды. – Лазарь старался развеселить её. Поднять её настроение. Его голос заговорщически понизился:

– Нам предстоит много сделать, Роза, очень много. И ты мне нужна. Ты нам всем нужна, и гораздо больше, чем ты можешь это себе представить. Увидимся сегодня вечером за ужином и поговорим. Хорошо? Мы все в тебе нуждаемся.

Когда она ушла, он вернулся к своему письменному столу. Он взял один лист из папки неотложных дел и стал изучать его. Это был документ об отправке в Сибирь. Обвиняемыми были старый еврей и его жена. Лазарь обмакнул перо в чернила и на секунду задумался, а затем уверенно подписал бумагу. Выжить – вот главное слово. Пятидесятипятилетний бюрократ, знал, как надо выживать.

Лазарь продолжал общаться с Розой. Он будет заботиться о ней, защищать её, а когда созреет благоприятный момент, она должна будет ему помочь. Он знал, что такой момент настанет. То, что он задумал, было очень важно. Поэтому Роза должна находиться под его неусыпным контролем.

Время шло. В конце войны личная власть Сталина очень возросла, и Лазарь знал, что именно сейчас пришло время, когда в результате победы в огромной войне, Сталин может всё. Связываться с ним сейчас было опасней, чем когда– либо. Однако Молотов, Булганин и Хрущёв были за одно с Лазарем. Даже молодой Маленков перестал потакать любому Сталинскому желанию. Только Берия лез вовсю со своим подхалимажем, особенно в присутствии Сталина. Но за глаза о Берии говорили то, что он из себя в реальности представлял – известный московский бабник и сутенёр. Почему Сталин ничего не сделал для того, чтобы устранить это отвратительное чудовище? Не мог?

Сталин делал всё возможное, чтобы восстановить и укрепить Советское государство. К марту 1947 года Сталин многое привёл в порядок. Он работал много и напряжённо. Часто он оставался ночевать в своём рабочем кабинете в Кремле, где он и работал и спал. Это была огромная комната с портретами Маркса, Энгельса, Ленина и, конечно, самого Сталина. В кабинете также был портрет Александра Невского.

Все секретари Сталина были постоянно в работе. Они записывали надиктованное и готовили отчёты до самой поздней ночи. Казалось, этот человек не знал, что такое усталость. Он обедал около трёх часов дня и до десяти часов вечера, времени его ужина, ограничивался только чашкой зелёного чая. Во время обеда Сталин имел привычку приглашать членов Политбюро и Генерального Штаба и обсуждать с ними текущие государственные и политические дела, поэтому обед обычно растягивался часа на три.