Кремниевое небо

Шапошников Игорь

— И ты улучшишь меня просто из альтруизма?

— В обмен на твое участие в моих проектах. Добровольное участие.

— Проекты?

— Их немало. Исследование структуры человеческого разума. Создание настоящего искусственного интеллекта. Для работ можно использовать уже имеющуюся у нас базу в исследовательском отделе VTZ. Тем более ты сам там работаешь. Представь себе, какой это вызов для такого специалиста, как ты. Может ли кто-нибудь еще похвастаться тем, что примет участие в разработке искусственного интеллекта, ставя себя на одну ступень с богом?

Мышонок сидел, откинувшись на

спинку стула, и почти минуту просто смотрел на терминал, не прикасаясь к клавиатуре. А затем протянул одну руку к ней и медленно набрал текст.

— У меня такое ощущение, что подобная ситуация уже когда-то возникала. Правда тогда с человеком разговаривала не программа из сети, а змей, висящий на ветке дерева познания. Не искушай меня.

Мышонок встал из-за терминала и, не выключая компьютер, направился к выходу из зала. У двери он обернулся. Ни одна из камер слежения, висящих под потолком в углах зала, не повернулась вслед за ним.

Рабочий день еще не закончился, поэтому Мышонок вернулся в свой рабочий кабинет. Ситуация усложнялась прямо на глазах. Если Швейц узнает, что он внедрен в VTZ в качестве инфильтратора, а Швейц обязательно разнюхает это, в ответ на отказ от сотрудничества он сдаст его Ицки или службе безопасности VTZ напрямую. Результат скорее всего будет одинаковым — смерть. Так что даже не «если», а «когда». Счет идет, наверное, на дни или, скорее, часы. Да, необходимо связываться с «Дейтатеком» и просить об извлечении.

Но звонок Котеру, начальнику службы безопасности «Дей-татека», следует делать опять из таксофона. Все внутренние звонки регистрируются во внутренней системе связи, и охрана придет за ним минуты через две-три, не больше. Значит, пока просто завершаем рабочий день. Мышонок повернулся к терминалу и начал просматривать поступившие сообщения.

Первым в очереди было письмо от Ицки. Конечно же, Мышонок не мог пропустить его. Он щелкнул клавишей, открывая письмо, и откинулся на спинку кресла, читая сообщение.

«Привет!

Ты там как, еще не соскучился? Надеюсь, что все же успел. Я вот точно соскучилась и предлагаю встретиться еще раз. Может быть, ты пригласишь теперь меня к себе? И я надеюсь, ты разъяснишь мне, что ты имел в виду, когда при прошлой нашей встрече говорил о своих вредных привычках.

Пребывающая в нетерпеливом ожидании Ицки-тян».

Мышонок потер ладонями глаза. Интересно, это Швейц так программирует Ицки? Наверное, все же нет. Она начала приставать к Мышонку еще до того, как Швейц засек его. Но тогда понимает ли Швейц, что с ней происходит? Видит ли он это? Или запрограммированная девочка срывается со своей программы и гормоны берут свое? Значит, Швейц все-таки не всесилен и не может полностью переписать сознание человека. Что же, это радует. В дверь кабинета постучали.

— Войдите! — крикнул Мышонок.

В кабинет вошел Кейси Стиле, заместитель Мышонка. Именно он должен был занять место начальника отдела информационной безопасности, когда ушел на повышение Зондерганн. Мышонок сначала опасался Стилса, но тот вел себя миролюбиво и работал достаточно хорошо, не копая под Мышонка. «Ничего, Кейси, — думал Мышонок, — недолго тебе осталось в заместителях ходить, на следующей неделе

меня здесь не будет, и ты займешь освободившуюся вакансию».

— Дмитрий, — сказал Кейси, подходя к столу, — ты на ланч уже ходил?

Со всей этой эпопеей в библиотеке Мышонок действительно забыл пообедать, поэтому ответил на вопрос отрицательно.

— Отлично. Составишь мне компанию?

— Да без проблем.

Когда они вышли из кабинета, Стиле обратился к Мышонку.

— Кстати, ты же из России, верно?

— Да.

— Я спросил потому, что у нас тут в отделе связей с общественностью новый менеджер. Девушка, тоже из России. Познакомить?

— Давай, — улыбнулся Мышонок.

Через две минуты хождения по коридорам, открывания дверей и одной поездки на лифте Стиле привел Мышонка в зал, где размещался отдел по связям с общественностью, и завел его в одну из ячеек зала, где, очевидно, и сидела соотечественница Мышонка. Девушка, услышав шаги, начала поворачиваться к вошедшим, но Мышонок уже узнал знакомый до боли аромат духов Кензо «Лупар». Увидел весну в серых ясных глазах, легко улыбнулся и сказал: «Здравствуй, милая Бука. Я так скучал по тебе».

На ланч Стилсу пришлось все же идти одному. Пораженный встречей Мышонок остался разговаривать с Букой. Выяснилось, что она после расставания работала в рекламном агентстве, а несколько дней назад перешла в VTZ. Чтобы не отрывать Буку от работы, Мышонок договорился встретиться с ней вечером.

Сразу после окончания рабочего дня Мышонок снова зашел в отдел по связям с общественностью, и оттуда вместе с Букой уже вышел из здания, в котором размещалась VTZ.

Когда Мышонок открыл дверь в квартиру, которую ему снимала фирма, Бука разулась, прошла в комнату и села в кресло, стоящее перед письменным столом. У Мышонка было только одно кресло, поэтому ему пришлось садиться на стол, чтобы остаться лицом к Буке. При этом он включил настольную лампу, а основное освещение включать не стал. Бука смотрела на светящийся абажур лампы и молчала.

— Ты бы хотела все вернуть обратно? — спросил ее Мышонок.

Бука что-то тихо сказала, практически про себя, и Мышонок не расслышал ее, поэтому переспросил.

— Тебе бы не хотелось все начать сначала?

— А тебе? — спросила Бука, не отводя глаз от лампы.

— Ты знаешь. Я не переставал любить тебя.

Бука помолчала, а затем, все так же не отводя глаз от лампы, сказала: «Я только сейчас поняла, что ты имел в виду».

— Когда?

— Ну, ты как-то сказал во время нашей размолвки, что необходимо видеть звезды даже тогда, когда их закрывают тучи.

— И что тебя заставило это вспомнить сейчас?

— Мне не хватало этой твоей способности.

Мышонок поддался порыву и поцеловал Буку. Она ответила ему, и Мышонок ощутил такой знакомый вкус вишни на ее губах. Мышонок почувствовал, что Бука плачет.

— Ну что ты? Что такое?

— Мне было так плохо без тебя, ты себе не представляешь.

— Что ты, милая. Я очень хорошо понимаю тебя. Бука подняла на него глаза.

— Прости меня, пожалуйста, — тихо попросила она,

— Что ты, солнце, мне не за что тебя прощать. Я люблю тебя, и значит, тебе никогда не надо извиняться.