Кремниевое сердце

Пагава Мамука

От постоянных накруток самой себя девушку отвлекло то, что бронетранспортёр дёрнулся - он уж полностью забился армейскими роботами и захлопнул заднюю аппарель, отчего десантный отсек погрузился в полутьму. Через секунду другую машина с громким свистом дизельного двигателя тронулась в путь. Внутри к не самым приятным букетам зловоний добавился ещё и тошнотворная вонь солярки.

Под колёсами хрустело, качало туда-сюда, а смущённая и потерянная Кристина поджимала к себе и колени и разорванную одежду, лишь бы хоть чем-нибудь прикрыться. Но сил становилась всё меньше, а желания узнать, что за чёрт происходит всё больше. Она никак не решалась поднять свой

взгляд и посмотреть в лицо этому человеку, у которого в закромах ни стыда, ни совести - даже на банальное "Прости" не разродился. Вообще ни одним словом не обмолвился, что уж говорить про об объяснения о творящемся дерьме вокруг.

Голова Кристины становилась ватной, в глазах двоилось, какая-та слабость накрывала все мышцы. Ей не становилось дурно, понимала девушка - её потихоньку вырубает одним из препаратов, который ранее ввели.

– Что ты мне вколол...
– подняла она свой взгляд и обомлела. Казалось, что на минуту просто застыла и пыталась протереть глаза - просто не верила, что видит перед собой. У этого человека вместо лица была чёрное стекло, за которыми еле угадывались два горизонтально установленных окуляра. В её разгорячившемся сознании этого не могло быть - роботу, если он не андроид, незачем одеваться как человек... это бессмысленно. Вот именно, что бессмысленно, повторила Кристина, поэтому она и пришла к выводу, что скорее всего её просто глючит на фоне всего того бардака, который она сегодня пережила. Плюс помноженное на её теперешнее состояние. На счёт последнего сомневаться не стоило, ибо в глазах уже совсем помутнело, а тело переставало слушаться. Значит какой бы в неё наркотик не ввели - он уже работает.

Прежде, чем отрубиться под рёв дизельного двигателя, у Кристины метнулась последняя мысль: "Точно приглючило".

Наивная.

Глава 5

– Просыпайся, милая, - мягко вошёл чужой голос в её маленький мирок.

– Что?.. Где я?
– проговаривала Кристина сонным голосом. Она с трудом открывает глаза и сквозь пелену в них видит три наседающие на неё расплывчатые фигуры, вокруг которых озарялся ослепительный свет. Словно она парила в белоснежном космосе вместе с тремя тенями, а вокруг - бескрайняя и безмолвная пустота.

– Тихо-тихо, моё золотце.
– причитала женщина, голос которой был до слёз знакомым.
– Всё позади. Слава Богу, всё позади...

Образы пролетают один за одним, выныривают из самых глубин памяти - тёплые, приятные. И они, закручиваясь в водоворот, сплетаются в одну верную фигуру, при виде которой всё становится осмысленным, правильным.

– Мама?..

– Да, милая, да!

– Мама!..
– обрадовалась Кристина, стараясь разглядеть её, но образовавшаяся слезинка в глазах размывала и так мутный взгляд.
– Где папа?

– Я здесь, дорогая, - кто-то нежно взял её за ладонь немного грубыми руками. В них угадывались те самые отцовские, благодаря которым в детстве она могла летать, изображая самолётик. Руки в сторону, носочки вместе, голову вперёд - и рассекать воздух под свой радостный смех.

– С вашей дочкой всё в порядке, - звучал бодрый голос доктора Косселя, успокаивающий до полного расслабления.
– её жизнь вне опасности.

– Я очнулась?..
– моргала Кристина, лишь бы унять пелену и как можно быстрее взглянуть на своих родителей.

Чтобы посмотреть, как они изменились за это время, насколько состарились. И исчез ли блеск в их глазах - именно этого так не хотелось ей. Она желала только одного - дабы любовь родителей друг к другу оставалась такой же крепкой, как и в её воспоминаниях. Эгоистично - но такова мимолётная мечта.

– Да, да! Теперь ты снова с нами, - всхлипывающая мама прижалась к груди своей дочурки, как и любая другая мать бы не отпускала своё чадо после долгой разлуки. Особенно все эти годы зная, что твоя кровинка лежит замороженная в криокапсуле, подобной гробу. И может быть никогда уже не проснётся. Но чудо всё же свершилось и теперь она может передать своё тепло дочурке, которое медленно, но уверенно передавалось к пробуждающейся подопытной.

– Мне приснился сон... плохой сон...

– Но теперь ты снова с нами, - по её голове ласково соскользнула папина рука, с упоением гладя своё очнувшееся чадо.

– А где... где Серёжка?..

– Он...
– проглотила язык мама и чуть не разревелась.

– Что? Что с ним, - жадно поглощала воздух Кристина и хотела вскочить, но мышцы её предательски не слушались. В один миг томного ожидания ответа перед её глазами пронеслось слишком много чудовищных картин, служащими идеальным сортом топлива в котёл её забившегося подобно отбойному молотку сердца.

– Сергей, - голос папы вымученно сдерживается и старается быть серьёзным, лишь бы, как и мама, не сорваться, - он как и все мы...

– Как все вы?..

– Он, как и все мы, ушли.

– Не понимаю...
– голос дрогнул.

– Тут нечего понимать, просто взгляни, - папины пальцы нежно опустились на подбородок Кристины и медленно повернул её голову налево.

Пелена резко пропала - зрение тут же вернулось ей по мановению палочки. Но от увиденного девушке хотелось вернуть всё взад, когда ничего не видела, когда была среди ослепительной пустоту, когда находилась рядом с родителями. Ведь теперь она в одиночестве стояла посреди своего любимого Парка Горького, выгоравшего ненасытным огнём. Пламя было повсюду, оно завладело каждым деревцем, газоном, клумбой, лавкой, лежаком. Казалось, что даже фонарные столбы горят.

– Серёжа!..
– в отчаянии выкрикнула она, совсем не понимая почему её брат должен быть именно среди этого ада. Только подсказка растворившегося в небытии отца указывала, что негодник должен ошиваться где-то здесь. Посреди развернувшейся преисподней.

Но вместо своего братца девушка примечает где-то вдалеке и посреди языков пламени овчарку, которая ранее пыталась ей помочь. Она посмотрела на Кристину своей покалеченной мордочкой. С неё свисали изуродованные мышцы, зубы превратились в месиво, опалённый язык торчал, а левый глаз, как и её глазницы, просто отсутствовал. Однако девушку внешний вид своей спасительницы совсем не испугал, поэтому она попыталась к ней подойти. У бедной овчарки же был совсем другие планы и, хромая, побежала прочь.

Кристина попыталась нагнать её и мчалась босой по раскалённому асфальту. Уже в какой раз её ноги страдали в безудержном беге. Вот теперь снова они, терпя все невзгоды, несут свою хозяйку. Она старалась кого-нибудь выглядеть в кромешном бушующем огне, но и души. А что самое страшное - нельзя сказать плохо это или хорошо, ведь если кто-то был здесь, то давно сгинул, выгорев дотла. Потому она просто бежала. Вновь неслась навстречу своей судьбе посреди зловредного дыма, от которого лёгкие переполнялись копотью и горечью.