Креольские ночи
Шрифт:
Внезапно она оттолкнулась от дверей и с безрассудной решимостью бросилась к выходу в холл, но он схватил ее за плечи.
– Пожалуйста, Рене, не надо! – закричала она.
– После сегодняшней ночи ты больше не скажешь, что не хочешь меня, милые глазки, – пообещал он, запечатлев на ее губах поцелуй.
Элина вертела головой, стараясь избежать его прикосновений, но он завел ей за спину руки и крепко прижал ее к себе.
Пытаясь высвободиться, Элина наткнулась на край кушетки и, потеряв равновесие, упала на мягкое сиденье. Рене упал вместе с ней, так что она оказалась
Вспыхнувший в его глазах огонь заставил все клеточки ее тела напрячься в сладостном предвкушении. Она судорожно сглотнула.
Расстегивая ее жакет, он увидел собственную рубашку.
– Ты так меня ненавидишь, что даже надеваешь мою одежду? – вызывающе спросил он.
– Лучше бы на мне ее не было, – в запальчивости ответила она и немедленно пожалела об этом, поскольку поняла двусмысленность своих слов.
Он рассмеялся, не оставив без внимания ее промах.
– И правда. Вот уж это желание я выполню с большой охотой. – Он взялся пальцами за углы ворота рубашки и потянул их в разные стороны, так что рубашка распахнулась, а пуговицы разлетелись по всей комнате.
– Ты ублюдок, – прошептала она, видя, как он шарит глазами по ее телу, теперь прикрытому только тонкой сорочкой. Под его взглядом ее соски затвердели, превратившись в розовые бутоны. Элина покраснела, надеясь, что сорочка не позволит ему заметить ее реакцию, но надежды оказались тщетными, он припал к ее груди и принялся сосать ее через ткань.
– Я не позволю… – пробормотала она, скорее себе, чем ему.
– Уже позволила, – прошептал он в ответ, стягивая сорочку, так что обнажилась вторая грудь. Его рот накрыл ее протестующие губы, а пальцы принялись колдовать над ее грудями, безжалостно поддразнивая их, пока тихий стон не вырвался из ее горла.
Затем он приподнялся над ней, встав на колени, задрал ей юбку и сорочку, открыв одетые в панталоны ноги.
Элина сразу же поняла его намерения, как только его рука скользнула в вырез панталон.
– Если ты только коснешься меня там, я умру, – рыдая, промолвила она, чувствуя, как его пальцы скользят по мягкому холмику.
– Единственная смерть, которая тебе грозит сегодня ночью, – это экстаз, желанная моя, – прошептал он.
Доведя ее почти до безумия изощренными ласками, он лег на нее сверху, поместив свои бедра между ее ног.
– Скажи мне, Элина, – потребовал он, гипнотизируя ее взглядом при свете лампы. – Что тебе сейчас нужно? Свободы, которой ты так добивалась?
– Пожалуйста… – прошептала она, страстно желая, чтобы он в нее вошел.
– Я должен освободить тебя сию же минуту? Ответь мне!
– Нет… Я хочу… хочу…
– Неужели? И чего же ты хочешь? Свободы?
– Я хочу тебя! – выкрикнула она, забыв о гордости и достоинстве.
Он сорвал с себя брюки и скользнул в ее теплое лоно. Элина еле слышно вздохнула, испытав облегчение, когда он начал двигаться в ней.
– Ты моя любовница, – прошептал он ей на ушко. Элина едва не разрыдалась, услышав это
– Ты злодей… – сказала она ему, но он закрыл ей рот поцелуем.
По мере того как ее возбуждение нарастало, Элина все крепче прижимала его к себе, чтобы он глубже вошел в нее. Она обвила ногами его поясницу, и он застонал от удовольствия. Затем она обхватила ладонями его ягодицы, почувствовав, как напрягаются его мышцы. Наконец оба они взмыли на вершину блаженства.
И в этот момент Элина осознала, что любит его, и ее охватило отчаяние.
Ей нужно не только его тело, но и его душа. Его любовь.
Именно поэтому она больше не может здесь оставаться. При одной мысли об этом сердце ее разрывалось на части. Ведь он не любит ее.
Рене приподнялся на локте, прервав тягостные размышления Элины. При виде ее слез он нахмурился, и на мгновение ей показалось, что в его глазах промелькнула боль.
– Ты ведь не хочешь, чтобы я отпустил тебя, правда? – Рене склонил голову, чтобы поцелуем, стереть слезинку.
– Нет, – прошептала девушка. Она действительно не хотела этого, но понимала, что должна убежать.
Бонанж сел на кушетку и усадил Элину рядом с собой. Взглянув на ее заплаканное лицо, он опечалился.
– Прости, дорогая, но я должен был заставить тебя понять…
Девушка ускользнула от него. Она встала, запахнула его рубашку поверх своей растрепанной одежды, одернула юбку и направилась к двери.
– Куда ты? – спросил Рене.
– Я иду в свою комнату. Мне… мне хотелось бы побыть одной, – сказала она безразличным тоном, хотя ее обуревали самые противоречивые чувства.
– Элина… – Он поднялся.
– Чего ты хочешь? – едва слышно спросила она.
Рене подошел и взял ее за руку. Она подняла на него взгляд, полный мольбы.
– Чего ты хочешь? – повторила она.
Бонанж помрачнел, вглядевшись в ее грустное заплаканное лицо.
– Я надеялся… Черт возьми! Я надеялся, что теперь ты будешь делить со мной постель. – Он сжал ее ладони. – Что, просыпаясь, я буду чувствовать рядом твое теплое тело и видеть твою радостную улыбку…
– Перестань… – растерянно произнесла Элина. Его нежность ранила ее сильнее, чем грубые слова. Она старалась убедить себя, что все это сплошное притворство, но сердце подсказывало ей другое. – Мне нужно время, чтобы… чтобы приспособиться к переменам, – с усилием произнесла она.
Рене хотел было возразить, но, поразмыслив, отпустил ее руки.
– Спасибо, – сказала девушка, повернувшись к выходу.
– Постарайся управиться поскорее, милые глазки, – сказал он с нежностью в голосе.
– Я ненадолго, – прошептала она, избегая его взгляда, и вышла из комнаты.
Глава 17
Пей все, ешь все, но никогда всего не говори.
Элина притаилась напротив окна Рене, проклиная его за то, что он все еще не спит. С того места на террасе, где она стояла, ей хорошо был виден его силуэт.