Креольские ночи
Шрифт:
И все же, как могла Джулия быть такой понимающей по отношению к нему? Неужели этой женщине не хочется отомстить? Не хочется проклясть своего мужа за то, что он так подло предал ее?!
Внезапно Элина похолодела. Да, Джулии хотелось отомстить. И она сделала это – отказалась верить в то, что у ее мужа была вторая семья.
Словно угадав ее мысли, Джулия проговорила:
– Видишь ли, я тоже хотела возненавидеть его, наказать. Но понимала, что этим ничего не добьюсь. А теперь думаю совсем иначе. То, что сделал твой отец, было наилучшим решением в той ситуации.
– В тот момент он решил плыть по течению. Так было проще всего, – договорила за нее Элина.
– Да. Слишком просто. И в то же время очень тяжело. Перед смертью он сказал, что очень хотел попросить у детей прощения, но, к сожалению, не представилось такой возможности. Он боялся, что ты возненавидишь его. Надеюсь, этого не случилось?
Элина сама не знала, какие чувства питает к отцу. Она не могла оправдать его поступок. Слишком много боли отец причинил ее семье. Она не могла до конца понять его мотивы, потому что все время сравнивала отца с Рене, который отказался от своего прошлого и начал новую жизнь вдали от дома.
И все же Элина любила отца.
– Я не испытываю к нему ненависти, – произнесла она едва слышно.
Джулия тяжело вздохнула:
– А ко мне?
– И к вам тоже. Но почему вы решили рассказать мне правду? И почему именно сегодня?
Джулия покраснела.
– Когда я увидела тебя с Рене, когда поняла, что он воспользовался… воспользовался ситуацией, то уже не смогла продолжать этот маскарад. Это бремя моя совесть не выдержала бы.
– А он тоже… тоже с самого начала знал, кто я? – спросила Элина, затаив дыхание.
– Нет! – заверила ее Джулия. – Иначе он заставил бы меня вести себя более ответственно.
Услышав, что Рене не знает, кто она на самом деле, Элина почувствовала огромное облегчение. Хотя бы в этом он ей не соврал.
– А теперь, – продолжала Джулия, – я собираюсь поступить так, как хотел бы мой брат, знай он правду.
Джулия подошла к комоду. Открыв один из ящиков, достала стопку сложенных пергаментных бумаг, вернулась к Элине и передала ей документы.
– Что это? – спросила Элина, разглядывая бумаги.
– Завещание твоего отца.
Изумленная, Элина замерла, и из глаз ее полились слезы.
Немного успокоившись, она стала читать завещание и была ошеломлена. Отец не только признавал существование двух его семей, но еще и позаботился о них. Поделил свое состояние на две равные части. Половину следовало поровну разделить между двумя его женами, а вторую половину – между тремя детьми.
Значит, он любил их! Элина была счастлива. Он любил их всех и обо всех позаботился.
– Вот видишь? Тебе больше не нужно будет работать на меня, – проговорила Джулия. – Мы соберем все имения, акции, денежные вклады и все остальное, чем владел твой отец. Думаю, каждый из нас получит солидную сумму.
– Да, – согласилась Элина, но тут ей в голову пришла еще одна мысль. – Значит, теперь я смогу при желании вернуться в Миссури, отстроить заново ферму, или выстроить другую, или…
Джулия помрачнела:
– Да, можешь. Если
Элина посмотрела на нее с удивлением.
– А вы разве не этого хотите? Вряд ли вам понравится, если я останусь в Новом Орлеане! Ведь мое присутствие будет постоянно напоминать вам о грустном. И если я назовусь своим настоящим именем, пойдут слухи и сплетни. После всех тех неприятностей, через которые пришлось пройти моему отцу, защищая честь и доброе имя своей семьи, я не хочу, чтобы разразился скандал.
– У тебя есть полное право рассказать всему миру правду. А когда Рене обо всем узнает…
– Нет! – воскликнула Элина. И, увидев изумление на лице Джулии, добавила уже более спокойно: – Он не должен узнать об этом от вас.
– Почему? Ведь дураку ясно, что он любит тебя. А когда узнает, что ты вовсе не сестра шулера, а дочь Филиппа…
– В этом-то и дело, – перебила ее Элина. – Он знает об этом.
В ответ на удивленный взгляд Джулии девушка рассказала вес, что случилось с того времени, как они с Алексом покинули Крев-Кёр, вплоть до того момента, как Элина оказалась узницей в доме Бонанжа. Она опустила детали своих отношений с Рене, но по лицу Джулии было видно, что она обо всем догадалась.
– Он знает, кто я такая. Но отказывается верить этому, – закончила Элина, ожидая реакции мадам Ванье на ее слова.
Глаза Джулии блеснули.
– О, дела обстоят гораздо лучше, чем я ожидала! Я думала, Рене никогда не сможет найти женщину, способную его полюбить таким, каков он есть. И сам никогда не сможет влюбиться. Но он все же нашел свою любовь, и я вполне одобряю его выбор!
– Джулия! Я ударила его по голове бутылкой виски! Я назвала ему вымышленное имя, я позволила своему брату украсть у Рене деньги. – Она помолчала и с горечью добавила: – Я обвинила его в убийстве моего брата! Он не любит меня. И, боюсь, никогда не полюбит. Он просто хочет наказать меня за то, что я натворила.
– Но в глазах. Рене я видела вовсе не жажду мести, уверяю тебя! Он рисковал своей жизнью, отправившись в Новый Орлеан, И все ради тебя! Возможно, ты этого не видишь, но мой брат тебя любит! Я всегда узнаю настоящую любовь. Вопрос в том, любишь ли ты его?
Сначала Элина хотела все отрицать, чтобы положить конец этому безумному сватовству, которое затеяла Джулия. Но не смогла.
– Да, – прошептала она. – Люблю.
Джулия улыбнулась:
– Тогда ты должна сказать ему всю правду. И он женится на тебе.
– Неужели вы не понимаете, Джулия? – с мольбой в голосе проговорила Элина. – Если я скажу ему правду, он почувствует себя обязанным жениться на мне. Он все еще боится, что я запятнаю ваше имя.
Джулия нахмурилась:
– Если меня абсолютно это не заботит, то, что ему волноваться?
– Он боится за вас больше, чем вы можете себе представить. Кроме того, даже если я скажу ему правду – что не собираюсь никому открывать наш секрет и никогда не хотела этого, – он мне просто не поверит. Он не доверяет мне. А я не хочу, чтобы Рене женился на мне просто для того, чтобы защитить свою семью.