Крепкий, как скала
Шрифт:
Он хмуро смотрел на нее, но что-то внутри него обрело легкость, словно распустился бутон, в котором находилось чистое, светящееся счастье.
— Я здесь, маленькая ведьма. Сижу прямо перед тобой и никуда не собираюсь уходить.
Она вздрогнула и бросилась к нему, прижавшись лицом к его груди, подавляя очередной всхлип.
— Я чуть не потеряла тебя.
Нокс покачал головой и обхватил ее руками, прижимая к себе. Ее было так приятно обнимать. Он наклонил голову и прижался щекой к ее шелковистым волосам.
— Ты не можешь потерять меня, маленькая
— Но в тебя стреляли, — фыркнула она, — тебя могли убить.
Он поцеловал ее в макушку.
— Стражи бессмертны, милая. Неужели никто никогда не говорил тебе об этом?
Она подняла голову и посмотрела на него сквозь слезы.
— "Бессмертный" означает, что ты никогда не умрешь по естественным причинам. Это не означает, что ты неуязвим и тебя никогда не смогут убить.
— Уверена, что нужны формальности?
И вот он, крошечный блеск юмора в ее карих глазах.
— Наверное, нет, — нехотя признала она.
И он не сдержался.
Он провел рукой по ее щеке, приближая ее лицо к своему, и накрыл ртом ее сладкие, влажные губы. На вкус она была соленой, как слезы, и Нокс слизывал их всех. Он почувствовал, как Уинн прижалась к нему, и его зверь удовлетворенно зарычал. Он углубил поцелуй, погрузился в нее и увлек за собой на волну желания.
Она ответила ему с такой решимостью, какой он еще не видел, и сила ее капитуляции пронеслась сквозь него, как удар молнии. Он переместил руки, привлекая ее ближе и поднимая с пола. Уинн раздвинула ноги и оседлала его.
— Займись со мной любовью, — прошептала она, и Нокс удивился ее мыслям, будто до этого он с ней не занимался этим.
Он медленно раздевал ее, разворачивая, словно драгоценный подарок. Как только Нокс снял с нее свитер и небрежно бросил его на холодный пол, то здравый смысл улетучился. У него не получалось снять с нее брюки, не давая ей встать с его коленей, и видя это она рассмеялась.
Конечно, у него ничего не получилось. Он знал, что мог бы воспользоваться своей силой, чтобы сорвать ткань с ее тела, но казалось неправильным применять даже такое насилие к хрупкому, прекрасному созданию. В конце концов, Нокс заставил ее встать лишь для того, чтобы стащить брюки с ее ног, и когда она вышла из них, он тут же притянул ее обратно к себе на колени.
Ощущение ее гладкой, обнаженной кожи чуть не заставило его кончить. Все его мысли о любви, которую Уинн заслуживала, о заботе, о ее ценности вылетели у него из головы. Он впился в ее рот, как варвар, и наслаждался ее тихим криком удовольствия.
Нокс пил ее большими, жадными глотками, вбирая в себя больше, чем воздух. Если бы ему пришлось обходиться без воздуха и воды, он бы справился, если бы мог вдыхать ее запах и купаться в ее сладкой энергии.
Его маленькая ведьма не могла довольствоваться тем, что просто давала; она должна была взять что-то взамен. Ослабив хватку на его плечах, Уинн опустила руки между ними и ловкими
Он уже думал, что не может желать ее больше, но ее крепкая хватка и дразнящие ласки заставили его потребность перерасти из отчаянной в безумную. Ноксу нужно было оказаться внутри нее, вновь заявить на нее права и сделать их настолько близкими, насколько он мог надеяться.
Потребовалось лишь одно вечное и разочаровывающее мгновение, чтобы приподнять бедра и стянуть джинсы вниз. Нокс сжал ее бедра и приподнял, чтобы опустить на себя.
Ее лоно сомкнулось вокруг него, горячее и влажное, отчего он застонал. Уинн откинула голову назад, ее волосы рассыпались за спиной и щекотали голую кожу его бедер.
Он хотел позволить опуститься ей на него, но был слишком жаден и нетерпелив. Держа ее крепко, он толкнулся вверх, войдя в нее до упора, и уловил ее бессловесный крик восторга. Ее тело сжалось вокруг него, и тут же бедра Уинн начали дрожать, как будто ей не терпелось поскорее устремиться в бурю ожидающего наслаждения.
Для Нокса весь мир перестал существовать. Его новая реальность сузилась до его пары и потребности. Он посмотрел на ее лицо, следя за эмоциями, и начал жестко вколачиваться в нее.
Уинн извивалась над ним, двигая бедрами навстречу его толчкам. Он чувствовал, как она наслаждается их связью, и знал, что она будет с ним до конца.
От этого все казалось таким удивительным, что Нокс поражался, как не разлетелся на миллион крошечных кусочков камня. Если бы это случилось, то он бы оказался обсидианом.
Потребность не только в кульминации, которая надвигалась словно ураган, но и в желании ощущать данный момент, отдаться своей паре и знать, что она отдает все взамен, накрыла его с головой.
Как и все идеальные моменты, этот не мог длиться долго. Жадные когти желания вонзились глубже, и он обнаружил, что двигается под своей ведьмой с едва сдерживаемой яростью. Уинн, казалось, наслаждалась потерей его контроля.
Она вцепилась ногтями ему в плечи и оставила следы, которыми он будет гордиться. Это было так хорошо, так правильно, что она должна оставить свой след на его коже так же, как и на его сердце.
Уинн застонала. Затем начала все быстрее и сильнее двигать бедрами. Он почувствовал, когда она кончила. Ее ногти впились глубже, а внутренние стенки сжались вокруг его члена, и задрожав, она сладко застонала. Больше ему и не требовалось.
Нокс перестал сдерживать себя и позволил волне цунами утащить его в море. Он изливался в нее в течение долгих, бесконечных минут и, когда опустошил свою душу, она пробралась внутрь него и снова наполнила его любовью, миром, удовлетворением.
Нехотя, он убрал руки от ее бедер и обнял, притягивая к себе, наслаждаясь теплом ее изможденного тела, прижатого к его груди. Он моргнул, глядя в пустоту, и понял, что все в его вселенной встало на свои места: теперь в ее центре была маленькая женщина-колдунья с необычайной силой и стальной волей.