Крепость Магнитная
Шрифт:
— Коммунисты и комсомольцы идут первыми! — подхватил Кузьмич.
Порфишка дернул Платона за рукав:
— Когда ж артистов смотреть? Субботник затянется.
— Успеем.
— Вот и я говорю, обязательно поспеть надо. Деньги-то каки плачены. Я все к тому, могут ляснуть денежки. А сколько бы разных продуктов купить можно. Почитай, одного хлеба…
— Да хватит тебе! — оборвал Платон.
На ветру заколыхалось красное знамя. Хлопцы вскинули на плечо лопаты, будто винтовки.: Кузьмич окинул взглядом колонну и, не увидя Богобоязного и Глазырина, чертыхнулся.
— За-пе-ва-а-й!
Ладейников только этого « ждал. Расправив плечи, поднял голову и молодым, задорным голосом завел:
Мы дети тех, кто выступал На белые отряды. Кто паровозы оставлял, Идя на баррикады.Строй заметно качнулся, беря ногу, и мощным, громовым хором ответил:
Наш паровоз, вперед лети, В коммуне остановка…На огромной Заводской площади, куда стекались колонны, не переставая, играл оркестр, было весело, празднично. Яркими красками переливались высоко поднятые транспаранты: «Все силы на преодоление трудностей и недостатков!», «Смелее раздувать огонь культурной революции!». А на белой стене во всю длину барака: «Вошь — опаснее врага!»
Под звуки марша колонны двинулись в степь. Идея создания парка путем субботников была не новой. Таким методом в молодом городе решалось многое. Строился цирк, наводилась чистота и порядок возле бараков. Так была заправлена домна «Комсомолка». Вся страна ожидала ее пуска, но в самый последний момент вышел из строя подъемно-погрузочный механизм. И тогда комсомол бросил клич: все на субботник! Сотни парней и девушек, став цепочкой, передавали из рук в руки ведра с коксом, пока, наконец, не насытили огромную утробу домны. Всюду, где требовалось переместить какие-то тяжести — кирпичи, бревна, уголь или цемент, сделать что-то большое, масштабное, — там всегда зачинателями и непосредственными участниками становились комсомольцы.
Получив десяток саженцев, Ладейников остановился у будущих ворот парка, где уже возводилась ограда, отмерял от нее пять шагов:
— Вот здесь, — показал Порфишке и, взявшись за лопату, принялся долбить твердую, неподатливую, каменистую почву.
Отступив от Платоновой ямы на пять шагов, Порфишка начертил круг — место для следующего дерева — и пожалел, что у них всего одна лопата.
— А ты пока за водой сбегай.
— Правильно, — согласился тот.
Работа закипела по всей территории парка. Девчата и хлопцы, говорящие на разных языках и наречиях, заботливо хлопотали над крохотными саженцами, брали в руки тонкие стебельки тополя, карагача, сирени, чтобы здесь, в Магнитке, где почему-то не росли деревья, дать им вторую жизнь. Одни копали ямы, другие — чуть ли не за километр ходили с ведрами за водой.
Отложив лопату, Платон смахнул пот с лица, потянулся к саженцу, но тут как раз вернулся
— Погоди! — он нагреб полный ящик чернозема, поволок к яме: каждое деревце должно прижиться.
Работа продолжалась до тех пор, пока на грузовиках не осталось ни одного саженца. Вечерело. Умолкла музыка, а комсомольцы не расходились, ставили колышки, подвязывали деревца: налетит ветер, сломать может. Вылив по ведру под каждый саженец, Порфишка снова и снова уходил за водой:
— Кашу маслом не испортишь!..
— Смотря каким, — усмехнулся Платон. И почему-то заговорил о том, что Дудареву давно пора быть в комсомоле. — Ты же работяга. Один из первых ударников на стройке! И вообще парень, каких мало. Сам-то ты как думаешь, а?
— С грамотой не шибко у меня…
— Ты же учишься. Закончишь ликбез, в рабфак поступишь… хочешь, рекомендацию дам?
— А вдруг не примут.
— Примут!
— Слухай, — выпрямился Порфишка. — Может, ты позанимаешься со мной? По вечерам. Дроби десятичные изучил, а вот простые… Страшно хочется знать. На энтих дробях, говорят, все до мелочи высчитать можно. Сказывали, ученый, который математик, так он сколько верстов до Луны сосчитал. — И, помолчав, дернул друга за рукав: — А на Луне люди есть? В книжке написано, будто один мириканец туда на воздушном шару залетел. Может, врут, а? А, по-моему, если в книжке…
— Ладно, завтра поговорим, — Платон подхватился и побежал вслед за девчатами, которые уходили на шестой участок через завод.
— Что с ним? — удивился Порфишка. И, разглядев среди девчат Галину, подумал: «Не девка — картина писана. Сто верстов за такой беги — не устанешь».
Галина шла в конце группы рядом с девушкой в красной косынке. Платон вскоре поравнялся с нею, но тут его окликнул Плужников, отвел чуть в сторону, заговорил, жестикулируя руками. «Видать, что-то серьезное», — решил Порфирий. Девчата скрылись в проходной, а секретарь все еще не отпускал Платона. Наконец, пожал ему руку и вернулся назад. Платон кинулся в проходную и столкнулся с Котыгой:
— Бежишь, як на пожар! — осклабился тот.
Платон не ответил. Выскочив на территорию завода и увидев девчат, изо всех сил пустился вдогонку. Но едва ступил на деревянную лестницу, по которой предстояло спуститься с обрыва, как его догнал Порфишка:
— Стой, погоди!.. Артисты-то!..
Платон как-то странно взглянул на него, затем выхватил из кармана билеты:
— Беги, успеешь!
14
На комсомольских и профсоюзных собраниях не один раз поднимался вопрос о культурном досуге молодежи. Да что толку? Клубов на стройке раз-два и обчелся, а молодежи — вон сколько! Да и кому охота душиться летом в тесных, неуютных клубах! Девушки и парни мечтали о садах и парках. Но где они, сады, парки, где ласкающая глаз зелень! Куда ни кинь, кирпичи, камни, мусор — ни деревца, ни кустика. Да и что могло расти на этой пересохшей, потрескавшейся, не видавшей за половину лета ни одного дождя, земле!