Крепость мрака
Шрифт:
— Переговоры… Тьфу! Вон там, — сквозь зубы процедил воитель, указав на макушку высокого белого с золотыми узорами шатра, разбитого на краю бывшей дороги в крепость. Шатер установили на открытом месте и, как полагалось, на ничьей земле — в трех-четырех перестрелах от барбикена Цитадели и вне пределов вражеского лагеря. Вокруг выстроился квадрат воинов, внутри которого перемещались фигурки, время от времени заходя в шатер и выходя наружу, и стояли оседланные лошади. Посмотрев на это безмятежное зрелище еще немного, Цурсог счел, что в ближайшем будущем ничего не изменится и решил пройтись по стене. Высоко над его головой хлопнуло подвешенное на длинном флагштоке
— Зря он туда пошел, ох, зря… — бормотал йюрч, ковыляя мимо изготовленных к бою катапульт и «змеиных пастей», мимо отрядов айенн сиидха и своих сородичей. Конни захотелось его подбодрить, напомнить, что жизнь и свобода посланцев по всем законам неприкосновенна, но покрытая серой шерстью и закованная в железо туша вдруг шарахнулась в сторону, уступая дорогу кому-то, идущему навстречу. Мало того, Цурсог еще и торопливо поклонился, чего за ним никогда не водилось!
— Это кто? — замешкавшийся наследник Аквилонии отстал на пару шагов, глядя вслед стремительно удаляющейся фигуре в разлетающихся темно-алых одеждах. Лица незнакомца он не разглядел, но почему-то счел пронесшийся мимо багряный вихрь существом женского пола. Оглядывался, кстати, не он один — многие поворачивались, чтобы проводить взглядом ожившее пламя, свернувшее на приставную лестницу и умчавшееся к барбикену.
— Королева, — хмыкнул вожак йюрч, подтвердив догадку Коннахара.
— В каком смысле? — не понял молодой человек. — Откуда в Цитадели взялась королева? И кем она правит, каким-то из племен айенн сиидха? Или крепостью? А мне казалось, главный тут… э-э…
— Его магичность, Большой Хозяин, точно так, — согласился Цурсог. — Он главный, да. Но еще нужна шеттиль, хозяйка, как без нее? Это она и была. К нижним воротам побежала, как пить дать.
— Так это жена вашего повелителя? — Кони почувствовал себя совершенно сбитым с толку. С другой стороны, кто сказал, что у Владыки Черной Цитадели не может быть спутницы жизни? Тогда становилось понятно, отчего Цурсог именовал эту загадочную особу королевой.
— Не жена, — отрицательно помотал головой йюрч. — Амика, подруга. Рубин среди камней Радуги. Ее зовут Иллирет ль'Хеллуана. Заклинает огонь и сама как костер, тронешь — сожжет… А-аргх?..
Вздох, пронесшийся вдоль бастионов Цитадели, напоминал шелест множества листьев, подхваченных нарастающим ураганом. Только что находившийся рядом Цурсог одним движением взлетел на гребень крепостной стены, а Коннахар высунулся в проем между зубцами, совершенно позабыв о вражеских стрелках. Его сердце пропустило пару ударов и трепещущим комком застыло где-то в горле.
Белый с золотом шатер, отведенный для переговоров враждующих сторон, исчез. На его месте расплывалось желто-бурое облако, пронизанное синими вспышками, в недрах которого угадывались судорожно мечущиеся и сражающиеся фигуры. Ровное каре почетной стражи обернулось щерящимся копьями загонным кругом, препятствуя оказавшейся внутри добыче вырваться наружу, а со всех сторон к месту побоища спешили дверги. Нескольким верховым удалось с боем прорвать цепь охраны, они галопом устремились вверх по дороге, к спасительной Цитадели.
— Ворота! Решетка, поднимайте решетку!!! — истошный вопль Цурсога подхватили на всей стене, и часовые на барбикене услышали, а может быть, поспели сообразить сами. Конни показалось, будто он слышит скрип проворачиваемых кабестанов и как наяву видит медленно плывущую вверх тяжеленную железную преграду.
Беглецы врезались в группу
Все закончилось за несколько мгновений. Пытавшиеся спастись бегством остались лежать на дороге, там, где их настигли стрелы и топоры двергов. Желтое облако рассеялось, открыв поваленный и втоптанный в землю шатер и торопливо уходящий в глубину вражеских расположений отряд. Упрямый магик на стене крепости вновь попытался достать отступающих своей молнией, та ударилась в незримый щит и безвредно осыпалась миллионом тлеющих огоньков.
— Н-но… Как же так? — растерянно заикнулся Коннахар. — Цурсог, так нельзя! Они ведь посланники! Так не поступают!
— Эти — поступают, — предводитель йюрч тяжело навалился на камень, не замечая, что с его пальцев падают вязкие черные капли. Затем он встряхнулся, как мокрая собака, и рявкнул на Конни: — Чего стоишь столбом! Беги к Хазреду, пусть поднимает всех, они же сейчас попрут на стены!
… Ожидаемого Цурсогом немедленного штурма не случилось.
К Вратам Рассвета вскоре приблизились трое всадников под знаменем темно- синего цвета с вытканной в центре золотой фигуркой крылатого льва. Остановившись на безопасном расстоянии, один из вестников развернул свиток, громко и отчетливо прочитав содержащиеся в нем предложения:
— «Высочайшие Исенна Аллерикс и Эрианн Ладрейн в бесконечной милости своей к введенным в заблуждение воинам Цитадели избавляют их от необходимости и далее обрекать себя на бесславную погибель, выполняя приказания того, кто называет себя Всадником Ночи. Обращаясь к чародейскому ковену Радуги, они предлагают сдать крепость с находящимися в ней припасами, снаряжением и архивами, а наипаче же выдать семь магических кристаллов, именуемых Радужной Цепью. Всем, добровольно сложившим оружиеи отказавшимся от погибельного следования Дорогой Мрака, будет сохранена жизнь и дано позволение удалиться, взяв с собой то, что они смогут унести. Еслиже защитники Цитадели будут продолжать упорствовать, то Высочайшие складывают с себя ответственность за их участь и…»
Прилетевшая из крепости сизая стрела вонзилась у ног коня, заставив животное шарахнуться в сторону. Герольд, схватившись за поводья, выронил пергамент.
— Вам дается колокол на размышление! — проорал он, сражаясь с приплясывающим и храпящим скакуном. — На закате Высочайший Исенна сам придет за ответом!
Вопреки распускаемым Эрианном Хитроумным слухам о том, что в замке Цитадели царит вечная полутьма, в коей раздаются только вопли несчастных жертв да звучат нечестивые песнопения, покои Вершины создавались с таким расчетом, чтобы в них проникало как можно больше света. В Зале Решений, устроенной в срединной из Серебряных Башен, солнечные лучи пребывали с раннего утра до позднего вечера, играя сменой цветов в алых и золотых витражных окнах, выходивших на все восемь сторон света. Узкие ниши между оконными проемами занимали статуи и редкие вещицы, привезенные из далеких земель.