Крепость Серого Льда
Шрифт:
Рейна отставила чарку. Сквозь просверленные во внешней стене погреба отверстия для вентиляции — без них мясо не могло бы долго сохраняться — слышался шум дождя. Буря утихала, и пора было переходить к сути дела.
— На кого мы можем рассчитывать, если начнем действовать?
— Быстро тут ничего не сделаешь, Рейна, — сказал Орвин. — На это могут уйти месяцы и даже годы.
Рейне не это хотелось услышать.
— Поддержат ли нас молотобойцы?
— Надо дать им время. У них есть свои сомнения насчет Мейса, он ведь едва не сжег сестру их товарища, но у нас идет война, а молотобойцы все
Рейна неохотно, но согласилась, начиная понимать, почему Дагро так ценил советы этого человека. Орвин прав. Во время войны мужчины не слишком придирчивы к своим вожакам. Если вожак силен, им этого довольно. Рейна перевела дыхание. Неужели они так и разойдутся на этом «поживем — увидим»?
Анвин, ведя пальцем по ободку своей чарки, подала голос:
— Если уж мы заделались заговорщиками, то нам нужен свой вождь. Кто-то, на кого мы сможем сослаться, когда время придет. Кто-то взамен Мейса.
— Орвин? — сквозь шум в ушах предложила Рейна, но он замотал головой.
— Нет, Рейна, уволь. Я стар, да и смолоду в вожди не годился.
Кто же тогда? Шор Гормалин подошел бы, но его больше нет.
— Корби Миз? — стала предлагать Рейна. — Баллик Красный? Дрей?
— Все хороши, — поддержал ее Орвин. — Воины хоть куда. Из Дрея со временем выйдет славный вождь, но сейчас он чересчур молод.
Кто же? Двое других молчали, и Рейне не верилось в то, что она правильно их понимает. Это безумие, чистой воды безумие. В ушах так шумело, что думалось ей с трудом.
Говорить она, однако, могла — и сказала то, что должна была сказать:
— Вождем буду я.
33
ПО КРАЮ ПРОПАСТИ
Их задержала буря. Они уже пять дней как выехали из Рва, но последние два только и делали, что боролись с ветром и вьюгой. Райф старался не смотреть на юг и не думать, как та же самая буря бесчинствует в клановых землях. Там вместо снега наверняка льет дождь, и свинцовое небо озаряется вспышками молний.
Непогода дурно сказывалась на всех, и маленький отряд раскололся на два лагеря, возглавляемых Линденом Мади и Мертворожденным. Юстафа сновал между ними то туда, то сюда с усердием свахи, но брак при этом не налаживался, скорее наоборот. Сейчас толстяк, грузно сидящий на маленькой лошадке, проехал мимо Адди Гана к Мади. Тот поместился во главе — еще один повод для возмущения, — и Юстафа считал своим долгом докладывать ему о господствующих сзади настроениях.
— Ты не поверишь, что сказал Мертворожденный, — доносилось до Райфа. — Адди Ган клянется, что к полудню мы собьемся с пути...
Они ехали гуськом по краю каньона. После бури все обледенело, и даже сухие кусты на дне каньона сверкали, точно кристаллы. Тропа была скользкая, но Райф уже привык к этому и держал лошадь на коротком поводу. Но с тем, что он едет на запад, Райф примириться не мог. Даже в самых безумных своих мечтах он никогда не представлял, что вернется в Черный Град таким образом.
Пригнув голову от ветра и борясь с этими мыслями, он ехал вперед.
В их дружине было всего-навсего одиннадцать всадников да три запасные лошади. Райф знал здесь не всех. Он радовался, что Адди и Мертворожденный едут с ними, но смуглокожий чужестранец — тот, что открывал мост через Ров, — вызывал у него сомнения. Он походил скорее на жреца, чем на воина, держался обособленно и не ел мяса, которое Мертворожденный готовил на костре каждую ночь.
Перед очередной осыпью Райф придержал пони. Ветер мчался по каньону, поднимая вихри пыли и снежной крупы. Ночью буря утихла, но следы от нее остались и на земле, и в воздухе. У Райфа болели уши, хотя дорога пролегала не на слишком большой высоте. — Переход через осыпь так поглотил его внимание, что приказ Мади остановиться не сразу дошел до него. Райф поднял глаза, лишь когда его лошадь ступила на твердый камень. Мади и Юстафа впереди спешились, и Мади, откинув назад свой тяжелый, отороченный лисой алый плащ, что-то разглядывал на земле. Подъехав ближе, Райф понял причину остановки: перед ними на карнизе зияла широкая трещина.
Он слез с лошади и подошел к тем двоим. Трещина доходила до самого дна каньона в сорока футах под ними, и он чуял ее новизну, чуял запах горелого камня и вывороченных корней. Темные стены разлома с блестками минералов резко отличались от окружающих, скал, давно выветрившихся до тускло-серого цвета.
Юстафа вздохнул с плохо скрываемым удовольствием. Его меховой кафтан был сшит из шкурок разных мелких грызунов: леммингов, полевок и крыс. Наряд дополняли блестящие кожаные штаны, заправленные в сапоги, и плащ из плотной крашеной овчины. Дождавшись остальных, Юстафа сокрушенно поцокал языком.
— Я же говорил, что надо было повернуть на север от Травяного Взгорья!
Никто не обращал на него внимания. Воздушный поток из трещины шевелил волосы и бороды. На той стороне виднелась ведущая на запад тропа.
— В последний раз ничего такого тут не было, — упрямо твердил Мади.
— И когда же это ты побывал тут в последний-то раз? — осведомился Мертворожденный. — Ты ведь у нас норовишь держаться поближе к дому.
— Говорю тебе, месяц назад этого не было, — огрызнулся Мади.
— Он прав.
Все обернулись к смуглокожему, одетому в просторное тускло-зеленое платье и простой серый плащ. От холода он сделался пепельным, и левый глаз у него налился кровью.
— Линден не виноват. Трещина свежая — она только что открылась.
— А ты-то почем знаешь? — поднял брови Мертворожденный.
— Земля колеблется — это все знают, не только я, — ответил тот, почему-то взглянув на Райфа. — Что-то там, внизу, просится наружу.
Увечные беспокойно переминались с ноги на ногу. Адди достал сморщенное яблоко и надкусил его. Мертворожденный вернулся к осыпи, отыскивая другую дорогу. Чужестранец продолжал смотреть на Райфа. Решив, что с него довольно, Райф принялся проверять, не натерли ли удила десны лошади, но при этом чувствовал на себе его взгляд.