Крепость Серого Льда
Шрифт:
Время шло, а Несогласного все не было. Аш скорее чувствовала, чем видела, что Арка это беспокоит. Он перестал ходить и стоял на месте, поставив ногу на обломок базальта и опираясь на копье, как на посох. Когда из леса показалась темная фигура, он взял копье наперевес, и Аш подумала, что сейчас он метнет его, но Арк узнал своего хасса и снова упер копье в землю.
Маль быстро шел через густо валящий снег. Меч с эфесом в виде головы ворона он держал в руке, и Аш поняла, что дело неладно. Арк двинулся навстречу хассу, и она сделала то же самое. Ледяные глаза Несогласного, минуя ее, смотрели только на Арка.
— Надо выбрать другую дорогу. Вход в
С меча его капало что-то черное, прожигая снег, как кислота.
15
МЕРТВОРОЖДЕННЫЙ
Райф, присев за камнем, выбирал себе добычу. Было студеное утро. Ветер выпивал из снега всю влагу и нес ее по сухой, как соль, тундре. Райфу повезло, что он набрел на стадо в эту пору года, в самом конце зимы. Кроме того, три дня назад он предусмотрительно потратил целую ночь на то, чтобы выстругать себе копье. Шестифутовое древко он сделал из белого падуба, который нашел в каньоне, острие обжег на огне. В кланах такие копья называют шлюхиными кольями, потому что они годятся только на один раз. Если промахнешься, ляжешь спать голодным. Райф пока еще не голодал, но вяленые тюленьи языки и копченое сало успели ему надоесть, и он соскучился по свежему мясу — а еще больше по охоте. Давно уже он не убивал никакой дичи.
Он шел на восток, все время на восток, по каменистой кромке Пустых Земель и Глуши. Здесь, к востоку от Черного Града и к северу от Медных холмов, земля носила на себе следы какого-то древнего стихийного катаклизма. Она то вздымалась вверх утесами и скалистыми грядами, то западала вниз сухими руслами, каньонами и еще более глубокими щелями. Ее голые, острые грани сверкали от инея. Райф сам ни разу не бывал в этих местах и слышал о них очень мало. Дхуниты каждую осень выезжали сюда на охоту, чтобы урвать свою долю от огромных лосиных стад, к зиме откочевывающих на юг. Там, на юге, Райф со своего места видел Медные холмы. Их далекие, затянутые дымкой вершины лиловели от вереска, на склонах темнели какие-то линии — то ли звериные тропы, то ли крылья Дхунской Стены.
Райф потерял счет дням, проведенным в пути. Ему не хотелось вспоминать о том, что случилось в форте Клятвопреступников, и последующие воспоминания тоже были не из приятных. Не хотел бы он еще раз проделать путь через черно-градские пустоши. Он сильно отклонился в сторону от старого охотничьего лагеря, заступив за ледяную границу Глуши, и все равно почувствовал, когда прошел мимо места, где умер его отец.
Он стал плохо спать по ночам и просыпался от беспокойных снов. От недосыпания он шел медленнее прежнего и часто колебался между полной собранностью и полным отсутствием мыслей.
Сейчас он был собран и зорко следил, как лоси внизу обгладывают чахлые сосенки и ползучую иву. Стадо из шестидесяти животных возглавлял старый, покрытый шрамами лось с мощными, как виселица, рогами. Стадо шло на север. Некоторые самки были стельные, у других, старых и костлявых, на боках виднелись незажившие раны. Райф облюбовал себе молодую серо-бурую лосиху, с которой только недавно сошла пятнистая телячья шкурка. Трудясь над поваленным деревом, она отбилась от стада. Она кормилась почти под самым укрытием Райфа, и ветер благоприятствовал охотнику, унося его запах на восток.
Райф положил котомку на землю, освободив руки для копья. Плащ мертвеца белел на его спине, как нетронутый снег. Орлийцы — несравненные белозимние охотники, и все кланы дивуются их плащам. Говорят, что их шьют из шкур редких белых зубров и покрывают
Вожак стал выбираться из лощины наверх, и отстающие подтягивались к стаду, но серо-бурая лосиха еще медлила. Райф двинулся вниз, притворяясь пластом скользящего снега Лосиха, встревоженная шумом нескольких скатившихся камешков, вскинула голову. Райф замер. Темный взгляд лосихи прошел над его орлийским плащом, не признав в нем угрозы. Шли мгновения. Лосиха жевала содранную с дерева кору. Райф ждал. Лосиха, напугавшись однажды, не вернулась к поваленному стволу и смотрела теперь на север, следя за движением стада. Райф, пользуясь этим, снова скользнул вниз. Его глаза почти бессознательно отыскали светлый подшерсток на ее ребрах.
Лосиха шевельнула ушами, уловив какой-то недоступный человеку звук, но Райф уже нашел ее сердце. Больше человеческого и бьющееся быстрее, оно заполнило его взор, как поднесенный к лицу факел. Сердце тянуло Райфа к себе, и от страха, испытываемого лосихой, у него перехватывало дух.
Серо-бурая бросилась наутек, и Райф прыгнул. Благодаря уклону он мчался к добыче быстрее, чем олень. Расстояние между ними стремительно сократилось. Острие копья вошло между третьим и четвертым ребрами, и Райф, глядя на то, что увидеть невозможно, вогнал его в сердце. Когда лосиха упала, повалился и он, а копье переломилось пополам. В лицо ему брызнула кровь. Стадо в панике ринулось к северному склону лощины, выдирая кусты и спуская вниз камни. Туча снега и пыли поднялась из-под их копыт. Обессиленный Райф, лежа на мертвой лосихе, только и мог, что дышать. Во рту стоял металлический вкус, но у него даже сплюнуть не было сил.
Постепенно дыхание его стало ровнее, и он приподнялся. Тюленья парка и плащ пропитались быстро стынущей кровью. Голова кружилась, и Райф сомневался, что сумеет разделать трехсотфунтовую тушу, но голос отца в памяти говорил ему: «Если ты не съедаешь то, что убил, значит, ты попусту загубил чью-то жизнь». Охотничьи навыки взяли верх, и Райф приступил к делу.
Шкуру он сохранять не собирался и потому взрезал лосиху от горла до паха. Сердце лежало поверх легких — комок мышц, где до сих пор торчал обломок копья. Райф, стараясь не смотреть на это, вырезал печень и оттащил тушу подальше от выпущенных кишок.
Он знал, что поднять мясо наверх из лощины у него не хватит сил, и потому решил идти по сухому руслу на юг, пока не найдет подходящего места для лагеря. По дороге он съел печенку, но обычной радости охотника, поглощающего это лакомство, не испытал. Дойдя до осыпи, завалившей бывший приток высохшей реки, он остановился.
Полуденное солнце, маленькое, почти белое, висело на бледном небе. Райф набрал топлива, не стараясь отыскивать сушняк, если сырое дерево было ближе. Не стоило бы устраивать лагерь так рано, ну да ладно. Надо разделать мясо, зажарить его и провялить. Задержка на полдня разницы не сделает.
Рыцарский меч исправно помогал ему в работе, хотя для срезки мяса с ребер он не совсем годился, а для свежевания и вовсе не подходил. Райф вырыл в каменной осыпи ямку, развел в ней костер и пристроил над огнем лосиную ногу. Нарезанное полосками мясо он развесил на ивовых шестах с подветренной стороны, чтобы прокоптить его в дыму. После этого ему захотелось попить чего-нибудь вроде чая. Он набросал в свой единственный котелок кусочки бересты, сушеные ягоды, налил родниковой воды и поставил на камень завариваться.