Крепость стрелка Шарпа

Корнуэлл Бернард

– Он на дороге.

– На дороге? Вот как! Принял мои обязанности, а? Пистолет надо чистить, сэр. За оружием должно ухаживать. Посмотрите. Видите ржавчину на пружине? Такая дорогая вещь, а портится. Просто стыд, сэр. Вы не на патронах сидите?

Торранс покорно оторвал задницу от кожаной сумки, в которой держал порох и пули для пистолета, поднял ее и протянул гостю. Он даже собрался было взять халат, но, подумав, решил, что любое подозрительное движение может иметь неприятные последствия, если огорчит гостя.

– Рад видеть вас живым. Вы даже не представляете, как мы все за вас...

– Неужели, сэр? – перебил его Шарп.

–

Конечно.

– Тогда почему вы продали меня Джаме?

– Продал? Вас? Не смешите меня. Разумеется... Нет! – Крик вырвался, потому что дуло пистолета повернулось вдруг к нему, и перешел в стон, когда Шарп ударил капитана по щеке. Торранс потер щеку и посмотрел на пальцы. Кровь! – Шарп...

– Заткнитесь, сэр, – грубо бросил прапорщик и уселся на стол. – Я разговаривал с Джамой вчера ночью. Он пытался убить меня. Выставил двух джетти. Знаете, сэр, кто такие джетти? Силачи. И очень религиозные. Да вот только молились они, видать, не тому богу, потому что одному я перерезал горло, а второго оставил без глаз. – Он помолчал, выбирая пулю. – Так вот, после драки я поговорил с Джамой и узнал много интересного. Про то, как вы торговали с ним и его братом. Что продавали. Вы, оказывается, предатель, сэр.

– Шарп...

– Я же сказал – заткнитесь! – рявкнул Шарп. Он вставил пулю, вытащил короткий шомпол, забил свинцовый шарик в дуло и уже более спокойным тоном продолжал: – Дело в том, сэр, что я знаю правду. Всю. Насчет вас. Насчет Хейксвилла. Насчет Джамы и Найга. И как вы сговорились с ними. – Он улыбнулся, вернул шомпол на место и покачал головой. – А я думал, что офицеры не опускаются до таких преступлений. Знал, что люди продажны и подлы, потому что и сам был продажен и подл, но что еще остается тому, у кого ничего нет? Но вы, сэр? Вы же имели все, чего только можно желать. Богатых родителей, хорошее образование.

– Вы не понимаете...

– Понимаю, сэр. Понимаю. Посмотрите на меня. Моя мамаша была шлюхой и не очень хорошим человеком, с какой стороны ни погляди. Она бросила меня, потом умерла, и мне ничего от нее не досталось. Ничего, черт возьми! Так вот, сэр, дело в том, что если я пойду к генералу Уэлсли и расскажу ему, что вы продаете врагу мушкеты, то, как по-вашему, кому он поверит? Вам, рожденному в почтенной семье и получившему приличное образование, или мне, сыну потаскухи? – Прапорщик взглянул на капитана, как будто в ожидании ответа, но ответа не последовало. – Конечно, он поверит вам, согласны? А мне не поверит никогда, потому как я не настоящий джентльмен. Вы понимаете, сэр, что это значит?

– Шарп?

– Это значит, сэр, что справедливости ждать нечего. С другой стороны, вы ведь джентльмен и знаете, что и как делать, верно? – Шарп соскочил со стола и, подойдя к Торрансу, протянул пистолет рукоятью вперед. – Держите у уха, сэр, – посоветовал он, – или вложите в рот. Крови будет больше, зато вернее.

– Шарп! – воскликнул капитан и обнаружил, что больше сказать нечего. Пистолет вдруг сделался невероятно тяжелым.

– Больно не будет, сэр, – утешил его гость. – И глазом моргнуть не успеете, как будете мертвы. – Он начал сгребать лежащие на столе монеты в кожаный мешочек. За спиной сухо щелкнуло. Шарп обернулся, увидел направленное ему в лицо дуло, нахмурился и покачал головой. – А я-то думал, вы джентльмен, сэр.

– Главное, что я так не думал, – прошипел Торранс и, поднявшись с табурета, шагнул навстречу гостю. – Я один стою десяти таких, как ты. Поднялся из низов? И кем

стал? Ты хоть понимаешь, кем ты стал? Везунчиком. Но не настоящим офицером. Им тебе не быть никогда. Тебя никогда и нигде не примут за своего. Тебе нигде не будут рады. Тебя будут только терпеть, потому что у офицеров есть манеры, но не больше того. Ты не рожден для этого. – Торранс рассмеялся, заметив, как потемнели от ненависти глаза его собеседника. – Боже, как же я тебя презираю! Ты похож на разряженную обезьяну, потому что даже форму не умеешь носить, как требуется. Во что тебя ни наряди, ты все равно будешь похож на крестьянина, потому что ты и есть крестьянин. У офицера должен быть стиль! Офицер должен быть остроумным! А ты только и умеешь, что хрюкать да сопеть. Знаешь, кто ты? Ты – конфуз, ты... – Он остановился, подбирая подходящее оскорбление и, не найдя, огорченно тряхнул головой. – Ты – дубина! Да, точно, именно так. Дубина! И лучшее, что я могу для тебя сделать, это прикончить. – Торранс улыбнулся. – Прощайте, мистер Шарп. – Он потянул за спусковой крючок.

Кремень ударил по стали и высек искру. Пороху на полке не оказалось.

В наступившей тишине Шарп протянул руку и забрал у капитана пистолет.

– Пулю я забил, сэр, а вот порох не засыпал. Поскольку хоть и есть, может быть, дубина, но никак не дурак.

Он оттолкнул капитана к табурету. Торранс беспрекословно сел, молча наблюдая за тем, как Шарп подсыпает порох на полку. Закончив дело, прапорщик повернулся. Капитан вздрогнул.

– Нет! Нет! Не надо!

– Вы же пытались убить меня, сэр. Мне такое не нравится. – Он приставил пистолет к голове Торранса. – И вам бы, наверно, не понравилось.

– Шарп! – умоляюще пробормотал капитан. Его трясло от страха, но сил на сопротивление не осталось. И тут муслиновая штора, отделявшая кухню от главной комнаты, колыхнулась, и порог переступила Клер Уолл. Увидев Шарпа с пистолетом в руке, девушка остановилась.

– Клер! – воскликнул с надеждой в голосе Торранс. – Быстрее, Клер! Беги и позови на помощь! Приведи кого-нибудь, дорогуша! – Девушка не сдвинулась с места. – Поторопись. – Он скосил глаза на Шарпа. – Она будет свидетелем против вас. Так что давайте, опустите чертов пистолет. Я никому ничего не скажу. Ерунда. Приступ лихорадки. Не более того. Если и есть какое-то недопонимание, мы быстро все решим. К общему удовольствию. Может, выпьем, Шарп? У меня найдется... Клер, дорогуша, принеси арака!

Молодая женщина шагнула к Шарпу и протянула руку.

– Приведи кого-нибудь, девочка. Тебе он пистолет не отдаст.

– Отдаст. – И Шарп действительно подал пистолет Клер.

Торранс облегченно выдохнул, но тут служанка, неуклюже держа оружие двумя руками, приставила дуло ему к виску. Капитан в недоумении уставился на нее.

– Смотреть вперед, – приказал Шарп и сам повернул голову Торрансу так, чтобы пуля вошла сбоку, как и положено при самоубийстве. – Ты уверена, что справишься? – спросил он у Клер.

– Помоги Господи... – прошептала девушка. – Я так давно об этом мечтала. – Она выпрямила руки.

Только теперь Торранс понял, что происходит, и в отчаянии завопил:

– Нет! Стойте! Нет!

Клер напряглась, однако спустить курок не смогла. Шарп видел желание и решимость в ее глазах, но пальцу недоставало силы. Он забрал пистолет, осторожно отстранил девушку и сам ткнул дулом в напомаженные волосы.

– Нет! Пожалуйста! – Из глаз капитана хлынули слезы. – Я вас прошу! Умоляю! Не надо!