Крепость живых
Шрифт:
– А я в Инете читал, что скоро бы и опарыши не понадобились – вещество под названием сератицин синтезирует обыкновенный опарыш. Исследование показало, что сератицин эффективен против двенадцати штаммов одной из самых устойчивых к антибиотикам бактерии – метициллин-резистентного золотистого стафилококка. Ученые напоминают, что еще на заре медицины опарыши применялись для лечения ран. В ближайшее время исследование продолжится, вполне возможно, что в скором будущем продукт жизнедеятельности опарышей можно будет приобрести в виде мази
– О, память! Мне б такую…
Саша смущается…
– Доктор, как думаешь, мясо лучше сохранится с опарышами или нет? – Вовка прост, как винтовка-трехлинейка, и, как я успел убедиться, сугубый практик во всем. – Обычно свежак в крапиву заворачивают, чтобы оно не протухло, а если такая «потемкинская» тема начнется, может, оно еще лучше сохранится? Тухлятину съедят, а чистенькое останется.
– Ну вообще-то по аналогии – да. Они ж жрут что подтухло с большим аппетитом.
– Тьфу ты! Вы потом морально это мясо есть сможете?
– Да вообще-то жрали. Доводилось. Как сказал приятель-грузин: «Не тот червь, что ты ешь, а тот – который тебя ест!» Нормально, обмываешь, обрабатываешь уксусом и горчицей – и ниче так. Если жрать охота, а взять негде. Правда, контингент был – кто и воевавший, а кто просто служивший…
– Ирландцы вообще тухлое мясо жрут, как и наши северяне – ферментная система у них слабая. Еще и гордятся своим ирландским рагу из тухлятины.
– Смех смехом, а жрать захочешь – и не такое съешь. Чтобы это понять, нужно поголодать. Не дома возле холодильника, а серьезно, по-настоящему денька два-три. Тогда и китайцы становятся понятны, когда они жрут все, что шевелится или уже отшевелилось. Эй-эй! Это мой затвор, куда потянул! Твой вот лежит!
– Не сползайте с темы. Меня этот вопрос в принципе интересует, с высоты, так сказать, вучености. Опарыши – это же не трихинеллез, мясо очистить не особо сложно, но вот как оно при этом сохраняется? Вот это вопрос.
– Ну как мне говорили умные люди, главное – яиц мушиных не нажраться. А опарышей-то частенько жрут, особенно рыбаки на рыбалке да по пьяни… Насчет мяса – тут, боюсь, только экспериментальным путем.
– А что мешает его засолить? – Начитанный все же человек Саша. Кто ж еще сейчас про солонину-то помнит?
– Ты когда-нибудь засолкой мяса занимался? И потом его ел?
– Нет.
– То-то и оно. Свеженина против солонины… Сравнения нет. Никакого, ни разу.
– Вряд ли доктор здесь поможет… Один известный доктор своим новаторством довел команду не менее известного броненосца до бунта… «Мясо вполне пригодно для пищи. Да оно само за борт лезет!» – цитирую из Сергея Эйзенштейна «Броненосец «Потемкин». – Ну не поняли тогда матросы, что такое «макароны по-флотски»… Вы будете смеяться, но опарыши на мясе действительно не являются препятствием для использования его в пищу. Это я вам точно говорю, мне камарат рассказывал, а он ветеринарно-санитарный эксперт был. Надо смыть опарыши водой,
– Эх, не было нас на «Потемкине»… Глядишь, история по-другому бы пошла…
– Сильно же вы оголодали, – это Дарья входит и в комнату, и в разговор, – о такой дряни заговорили. Оружие почистили? Давайте ужинать!
– Что сегодня на ужин?
– Тушеная медвежатина в специях. На всякий случай тушила пять часов. Немного рыбкой попахивает, но мягчайшая – и свежая, без всех этих ваших гадостей.
Перед началом трапезы Николаич разливает водку, пользуясь своей чаркой – я ее раньше видел, но теперь вблизи замечаю, что она серебряная и вроде старинная.
– Николаич, а что это за чарка?
– Копия чарки для раздачи винной порции на флоте в царское еще время.
– А покажите поближе?
Тут уже все заинтересовались, стали смотреть.
– Одна сотая часть ведра, – читает Ильяс. – Это сколько? Сто грамм, похоже?
– Сто двадцать три.
– Старинная!
– Нет, к сожалению. Это один из мастеров местных делает – из Монетного. Реплика, называется. Но мне все равно нравится.
– Да, красиво.
– Давайте выпьем. Тяжелый был день. Давайте выпьем за живых, чтоб нас побольше осталось!
Выпиваем. Надо бы водку получше охладить, нельзя сказать, что теплая, но похолоднее бы хотелось.
А мясо в самый раз получилось. Рыбного запаха практически не чувствуется, хотя он должен бы быть, но специи Дарья умело применяет.
– А похоже на медвежатину.
– И на китятину.
– Так это и есть медвежатина!
– Так белая все же…
Заканчивается трапеза кофеем из каких-то эрзацев и потому без кофеина.
– Надо бы овощей раздобыть, – говорит Дарья, после того как ее многоголосо отблагодарили за ужин.
– Тут рынок поблизости был. Там должны быть и овощи, и фрукты.
– Померзли, наверное.
– Не должны бы. Морозов сильных не было. Другое дело, там ведь, похоже, все продавцы с покупателями остались?
– Скорее всего, да. И лучше бы туда на броне добираться. Как там у артиллерийских с бээрдэмами? Что слышно?
– Один на ходу. Второй забросили, оказалось, что хуже сохранился, чем думали. Там еще были такие же – разных модификаций, похоже, сейчас будут тщательнее выбирать. Но сегодня все на завтрашнюю операцию готовили. Адмиралтейство чистить.
– А что скажет начальник транспортного цеха, а, товарищ Званцев?
Званцев опять порывается встать, но ему снова не дают. Тогда он делает несколько странных движений, до меня только потом доходит, что это заменные манипуляции – вроде как полулежа, он одергивает китель, как если бы делал это стоя. Страшно неудобно строевому офицеру отдавать приказания в расслабленной позе, полулежа после ужина. А наши прохиндеи явно это делают специально, наглядно показывая, что он тут гость, а не коммандер на плацу перед строем подчиненных.