Крепость
Шрифт:
Иисус поднимается и широко расставляет руки. Золото на обоих его плечах сияет и испускает яркие, молниеподобные блики.
Леонардо – Тайная Вечеря! Тот же широкий стол. Иисус в середине, почему-то
Но, ведь здесь же должны были бы быть пердуны из Командования группы ВМС «Запад»! Что же это такое?!
Здесь слишком много всех этих персонажей. Все слишком пышно. Слишком светло. Яркое утреннее солнце, и вовсю горящие люстры!
Замираю опять как вкопанный, хотя Иисус хочет обнять меня своими руками. Или он расставил их так широко только затем, чтобы благословить трапезу?
Вот слева в толпе в картину вплетается Иуда, полустоящий, краснолицый, лысый Иуда. Но это же Бисмарк! Этот Иуда – это Бисмарк! Эта проклятая свинья убившая Симону!
Мой автомат! Поставить его слева направо и чесануть очередью по всему ряду!
Издалека слышу:
– ... для Вас сделать?
И слышу:
– ... Выкупать... Накормить!
И многократное эхо вторит:
– Выкупать, выкупать, выкупать...
Оттянуть затвор? Мой автомат все еще наготове. Дерьмо! Дерьмо:
И тут с обеих сторон стола одновременно высоко прыгают белые куртки. Вижу их, мчащихся на меня, и слышу треск. Понимаю, что этот треск от резкого падения на пол стульев.
Чувствую на плечах тяжелые грузы, выстрел бьет в уши. В нескольких метрах передо мной пуля вздыбливает паркет.
У меня что, свело указательный палец?
Замечаю, как ствол моего автомата опускается ниже, вертикально вниз, как меня одновременно слева и справа уговаривают:
– ...прежде успокойтесь ... о вас позаботятся...
– Есть ли у Вас температура? – спрашивает белое лицо, вплотную склонившееся надо мной.
– При чем здесь температура? – слышу свой голос будто издалека.
– Ну, давайте, успокойтесь. Вы уже на месте! – говорит голос прямо в моем ухе. – ... где же Ваши люди?
Картина передо мной тонет в плотном тумане. Чувствую, как дыхание прерывается. И наступает черная ночь.