Крепостной шпион
Шрифт:
Анна Владиславовна, услышав это, вспыхнула и отступила от двери.
— Вы подслушивали? — шёпотом спросил секретарь.
— Лучше бы, Серёжа, я этого не делала, — с трудом подавив слёзы, отозвалась Анна. Секретарь, на этот раз, показался не таким уж и противным. — Скажите, Серёжа, как мне отсюда незамеченной выскочить?
— Только так, — секретарь указал на дверцу лифта.
Хитрый подъёмный механизм, связывающие полуподвал с кабинетом хозяина дома, имел одну особенность — двигаясь вверх, он не издавал почти ни звука, но, когда
Девушка надавила деревянный рычаг и сразу прикусила губку. Лязг и скрежет механизма чуть не выдал её. Но Константин Эммануилович, обычно чуткий к любому лишнему звуку, вовсе не услышал предательского лифтового скрипа. Бурсы был полностью поглощён картиной, развивающейся на улице прямо под окном.
Шёл лёгкий снежок, светило солнце, но поведение прохожих напоминало поведение диких зверей, в рассыпную, спасающихся от пожара. Только что улица была полна, и вдруг почти никого.
Три экипажа проворно свернули влево, на Малую Конюшенную. Один развернулся лихо посреди улицы и покатил обратно. Основная масса прохожих последовала бегом туда же, на Малую Конюшенную, а те, кто не мог быстро добежать до поворота, пытались укрыться за ближайшими зданиями.
Бурса увидел, как одна за другой опускаются занавески в помещениях управляющего конюшен, и как последний, ворвавшись в двери своего учреждения, запыхавшийся чиновник плотно запирает за собой.
— Что там стряслось? — спросила Наталья Андреевна беспокойным голосом.
— Принц Гамлет собственной персоной, — отозвался Бурса. — Разбегаются, как от наводнения. — Он усмехнулся и потрогал рукой свои волосы. — Честное слово, как от наводнения. Нужно будет рассказать ему об этом, он же не знает, какой переполох устраивает каждый раз.
Особые отношения связывали тайного советника Константина Эммануиловича Бурсу и Его Императорское Величество государя-императора Павла I. Являясь магистром Верхнего списка тайного общества «Пятиугольник», Бурса никогда и никому не рассказывал о том, как познакомился с императором.
Это была светлая майская ночь. Ночь без ветра и слякоти. Павел, тогда ещё Великий князь, инкогнито бродил по Петербургу. Душа будущего императора была в смятении. В простой карете, без гербов, а то и вообще пешком, подобно принцу Гамлету, он рыскал по ночному городу в поисках невозможной истины.
В ту ночь заднее колесо кареты Константина Эммануиловича застряло в выбоине брусчатки. Никого вокруг. А нужно толкнуть тяжёлый экипаж как следует.
Бурсу раздражил единственный прохожий, в тёмном широком плаще, замерший как статуя. Не сразу, не в первый миг тайный советник узнал наследника престола. Глаза Павла, вдруг глянувшие из-под чёрной ткани на него, были глазами сумасшедшего.
Только за несколько часов до того Павел узнал, что в Париже был казнён на плахе Людовик. Единственный,
Бурса нашёл в себе силы не показать страха. Он не стал просить незнакомца подтолкнуть застрявший экипаж, а напротив, пригласил его спрятаться от холода внутри тёплой кареты.
Они говорили тогда до утра — Великий князь и Тайный советник — сначала сидя в карете, потом в кабинете Константина Эммануиловича.
Натянутый как струна тонкий ум будущего императора немного смутился. Павел не в состоянии был понять самого факта: как это возможно казнить царя. Но его мысли об устройстве государства и возможной Конституции поразили Бурсу своей ясностью.
Перед ним на диване сидел, нервно сдавливая руку в руке, будущий властитель великой державы, и магистр общества «Пятиугольник» тогда преклонил колено и поклялся в верности.
В ответ на признание Павла, он рассказал о своём тайном обществе, о поисках эликсира бессмертия, и поклялся всеми силами поддержать великого князя.
Теперь Бурса, комкая края занавеси, стоял возле окна.
Увы, первые признаки сумасшествия, виденные им тогда, майской ночью, оказались в Павле I сильнее его нежной пылкой души.
Карета государя-императора появилась вдалеке, выросла на глазах, пронеслась мимо церкви Спаса и остановилась. Те немногие, что не успели скрыться и стояли на улице, низко склонялись и снимали шапки, женщины делали глубокие реверансы.
Замешкавшиеся богатые сани, принадлежащие, по виду, какому-то родовитому помещику, или князю, Бурса никак не мог разглядеть герба на дверце, покорно остановились при появлении императорского экипажа. Кучер, форейтор, лакей разом, как базарные марионетки сняли шапки.
Дверцы экипажа распахнулись, и из него на снег вышли две женщины. Оскальзываясь, в страхе обе они, так же как и прохожие, склонились в глубоком реверансе.
— Зачем же, Ваше Величество Павел Петрович, город-то пугать, — горестно проговорил Бурса, и приспустил занавесь, — только хуже. От страха люди только больше глупостей наделают, а всё равно слушать указов никто не станет.
— Хорошо к тебе не зашёл, — злобно парировала Наталья Андреевна. — Понять не могу, за что он тебя так любит? Кстати, совсем забыла спросить тебя, Константин, что нам известно о твоём сводном брате? Я слышала, он должен сюда приехать скоро?
Бурса вернулся за стол, и крутил в руках пользованное расщеплённое перо. Листок бумаги лежал на столе, приготовленный для списка приглашённых, но не было написано ни строки. Он даже не обмакнул перо в чернила.
— Приезжает. Скоро, — подтвердил он. — Я рассчитывал найти в Новгородской губернии след Ломохрустова. Поговаривают, что в последний раз академика в тех местах видели. — Бурса бросил перо. — Но пока это не подтвердилось. Скоро должен воротиться, посланный мной с тайной миссией, один человек и думаю, мы всё узнаем.