Крепостной шпион
Шрифт:
— Михаил Валентинович Удуев!
Стукнула палка.
«Разве я просила дядюшку этого жандарма пригласить? — переключаясь с Трипольского на вошедшего ротмистра, в раздражении подумала Анна. — Зачем же он мне такую гадость устроил? Зачем он его в список включил?»
Трипольский сознательно шёл на скандал, но доводить ситуацию до полного накала наглец всё же не решился. Оставив Анну, он оттеснил князя Валентина, и в паре с Аглаей прошёл в танце по залу. Они были восхитительны — стройная черноволосая девушка и изящный
Следующая за ними пара выглядела как жалкая карикатура.
Анне почудилось, что Аглая и Трипольский отражаются сразу во всех зеркалах. Это разозлило девушку. Она презрительным взглядом смерила жандарма, так некстати появившегося теперь. Анна Владиславовна была уверена в себе: она никак не хуже этой Аглаи, но она одна.
Почему-то в доме Бурсы было заведено не назначать танцы и не планировать пары. Здесь всё происходило каким-то стечением обстоятельств. Даже оркестранты точно не знали, что будут играть. Никакого протокола.
В первых трёх танцах Анна, как виновница торжества, была нарасхват. Но на четвёртый никто из кавалеров не подошёл и не пригласил юную хозяйку бала. Не имеющая практики в языке тайных знаков и полунамёков, девушка даже растерялась.
Рядом раздался голос княгини:
— Действуй, ну что ты замерла, — одними губами сказала Наталья Андреевна, указывая взглядом на несчастного Василия.
С трудом припоминая движения, которые она столько раз проделывала перед зеркалом, Анна Владиславовна подняла правую руку, будто отправляя свой воротник, и одновременно бросила быстрый взгляд на молодого офицера. Эффект превзошёл все ожидания.
Как зачарованный на деревянных ногах гренадерский поручик пошёл через залу к Анне. Он ещё до конца не оправился от быстротечного любовного контакта с графиней Полонской, весь дрожал.
Запинаясь, Макаров предложил Анне следующий танец.
«Чучело, — подумала Анна Владиславовна, подавая руку поручику. — Если это влюблённое чучело не удержит фигуру танца — я умру».
— Я умру, если Вы будете дурно вальсировать, — шепнула она в ухо Василия. — Будете хорошо вальсировать, я обещаю серьёзно подумать о Вашем предложении.
После этих слов, на первый взгляд совершенно искренних и чистых, но в негласном регламенте бала выходящих за любые рамки, Василий Макаров, и так уже погибающий от неловкости, почти что окаменел.
Ноги его не гнулись, дыхание остановилось. Тогда как сердце просто раздирал тугой мундир.
Когда прозвучали первые такты вальса, Трипольский склонился к уху Аглаи и шепнул что-то. И глаза девушки насмешливо вспыхнули.
Но музыканты сбились — очень неудачные были в тот день музыканты. Образовалась пауза, и Василию всё-таки удалось справиться со своим волнением.
Единственным человеком, который заметил появление хозяина особняка был ротмистр Удуев. Бурса спустился по лестнице, отдал короткие распоряжения слугам и исчез в другом конце
«Что-то произошло, — подумал Удуев. — Что-то весьма серьёзное. У человека без веской причины не может быть такого выражения лица. У этого человека вообще не может быть подобного выражения лица — он умеет прятать своё лицо от других, умеет прятать свои чувства».
За окнами сыпал сухой снег. Снег закручивало, било в стёкла, и он блестел, преломляя свет огромных люстр.
— Вальс! — Вторично объявил распорядитель.
Но опять первые такты были прерваны — прерваны громким стоном. Анна сбросила со своей талии руку несчастного Василия и в раздражении повернулась. Все замерли.
Где-то в доме быстро одна с другой хлопали двери. В образовавшейся тишине были слышны напуганные возбуждённые голоса невидимых слуг. Все присутствующие в зале хорошо видели, как лицо Аглаи побелели, губы смялись в болезненной гримасе.
— Ничего, — сказала она с трудом, — сейчас пройдёт.
После долгих мгновений Аглая стояла неподвижно, вцепившись в локоть своего партнёра, потом качнулась и упала. По залу прокатился вздох.
Поймав девушку на руки, Трипольский крикнул:
— Воды!
После чего, не дожидаясь пока принесут воды, схватил с подноса, замершего в испуге лакея, бокал с ледяным шампанским и плеснул его в лицо Аглаи.
Глаза девушки закатились, она вся дрожала, как от сильного озноба, но каким-то невероятным усилием всё-таки приговорила:
— Простите, барин… — голос её звучал еле слышно, но не было вокруг человека не понявшего этих двух слов.
— Рана ещё не зажила, — объяснил Трипольский. — Но думаю она скоро очнётся.
— Что ж, серьёзное ранение? — приближаясь поинтересовался ротмистр Удуев.
— Пустяк. Попала под французскую пулю. Никакой опасности, — в голосе Трипольского явно прочитывалось беспокойство. — Она молодец, она очень сильная. Вот увидите, завтра на балу у графа Т… мы опять будем с ней танцевать.
Трипольский сам укутал Аглаю в шубу и вынес на руках на улицу. Все кинулись к окнам.
В полутьме за снегом можно было разглядеть, как Андрей Андреевич устраивает девушку в санях, накрывает её пологом, после чего долетело с улицы резкое: «Гони!» и сани с шелестом растворились во мраке.
Сам Трипольский вернулся в гостиную. Отряхнулся, осмотрелся, медленно поворачивая голову, и вдруг с широкой улыбкой подступил к Анне.
— Я рассчитываю на следующий танец, — сказал он, смерив каким-то нехорошим язвительным взглядом Василия с головы до ног. — Уверен, следующим номером у нас будет мазурка.
Руки мертвеца застыли на деревянных лифтовых рычагах, пальцы побелели и остыли. Пришлось отделять их по одному.
Лампы наполняли кабинет сильным, почти немигающим светом. Дверь заперли изнутри, портьеры на окнах опустили.