3 апреля 2021 года исполнилось 50 лет поэту, критику, литературному организатору Андрею Юрьевичу Коровину.
Андрей Коровин активно печатается с 1989 года. Окончил Тульский факультет Юридического института, Высшие литературные курсы при Литературном институте им. А. М. Горького. Его произведения публиковались в огромном количестве журналов и альманахов, которое невозможно даже перечислить. Он автор 13 книг стихов, в том числе книг «Поющее дерево», «Пролитое солнце», «Любить дракона», «Кымбер бымбер», «Голодное ухо», «Калимэра», лауреат литературных премий.
Юбиляр также является создателем Международного научно-творческого симпозуима «Волошинский сентябрь», в рамках которого проводятся Международная Волошинская Премия, Международный литературный Волошинский конкурс и Международный литературный фестиваль им. М. А. Волошина, а
также создателем и многолетним ведущим московского литературного салона «Булгаковский Дом».
«Крещатик» неоднократно проводил презентации новых номеров журнала на мероприятиях Андрея как в Коктебеле, так и в Москве.
Нас связывают годы искренней плодотворной дружбы.
Андрей Коровин много лет является членом редколлегии международного литературного журнала «Крещатик», а с этого года занял должность креативного директора.
Сердечно поздравляем с юбилеем!
Многая лета, дорогой Андрей!
Редакционная коллегия журнала «Крещатик»
Евгений Кольчужкин
/ Москва /
«Февраль. Достать чернил. Не плакать…»
Памяти Е.В. Витковского
Февраль. Достать чернил. Не плакать.Смотреть в окно, как в суть вещей,Где снега вянущая мякоть —То наст, то наледь, то ручей.На слух оттачивать работуБездонного карандаша;Не выбрав слов земную квоту,Шагнуть в прицел, под вечный шах,В цейтнот, и до победы делаИграть, пока не призовутНеобитаемого телаОставить временный приют.А если в спешке, в суматохеТы карандаш не очинил, —Быть росчерком, пером эпохи.Стать почерком. Достать чернил.
«Вышел на промысел год високосный…»
Вышел на промысел год високосный;Схватишься с ним, Дон Кихот?Мельница мелет – грузный колесныйСевший на мель пароход.Ей бы к фарватеру самую малостьВыгрести на быстрину.Не получилось: пришвартовалась.Вечно-живую войнуБудут точить ее ветхие десны,Чтобы в труху, на векаПережевалась жёрновом коснымКостной пехоты мука,Ржевские топи, гражданские свары,Неизживаемый страх.Помнишь, как стыли твои «самовары» [1]На соловецких ветрах,Курва-страна? Не впервой; одолеем,Переболеем рядыВохровских вышек. Руин юбилеемВстанем из мертвой воды.Гордо возвысим над прорвою адскойГорлом прихлынувший стихЗа перемолотых участью братскойЧестных гвардейцев твоих.
1
Так называли безруких-безногих инвалидов благодарные соотечественники. По распоряжению Сталина, «из эстетических соображений», инвалиды были вывезены из крупных городов на Валаам и Соловки, где и закончили свои дни.
«В меру беды и лиха…»
В меру беды и лиха,Пряжи добра и злаЛахесис-паучихаСмертному отвела.Жребий избрав, охотноК мойре добытчик шел —Кануть бесповоротноВ жизни желанный дол.Что же потом, с изнанкиТкань рассмотрев на свет,Жаловаться Ананке,Что
избавленья нет?Схватку души и тела,Проигрыш, плен и тленВеретено напелоМежду ее колен.
«Укрылось веденье живое…»
Укрылось веденье живоеВ подвижных кладезях ума.Язычество языковоеПитает мысли закрома.Оно ясней и чудотворнейТугих рассудочных тенёт:Не спотыкается о корни,Листвой во флексии поёт.Оно полно богов, как прежде;Преображаясь, как Протей,Мерцает каждый звук в надеждеЗазвать неведомых гостей.И, солнцем вспыхивая в кроне,Когда сгущается строка,Выносит слово на ладониДомашний гений языка.
«Дистихами Проперция…»
Дистихами Проперция,Бедной монеткой в кружкеПадает малой терциейСкучный мотив кукушки.Верят, увы, немногиеВ нищие эти ноты;В лоно нумерологииКанут ее расчеты.Сгинут ее пророчества —Численный шепот крови.Не пропадет, – упрочитсяЧто угнездилось в слове.Влажной Катулла жалобыО воробье подружкиСпутницей песня стала быПлакальщицы-кукушки.
«Вспомнишь Тавриду ограбленным сердцем…»
Вспомнишь Тавриду ограбленным сердцем, —Вспыхнет недремлющий уголь.Вольное море отхлестано Ксерксом,В бухте поставлено в угол.Волны обиженно губы надули,Множит досаду забота:В списках Клио, в негодующем гуле,Смыть анекдот Геродота.А по прибрежью предметного мираБез маяты и укораБродит сырая душа ВелимираС братской душой Пифагора.Радуясь, переливаясь друг в друга,Знания перемежаяО квадратуре небесного круга,Звезд и планет урожае,Метрах и струнах. Богов чудотворнейЧистых законов опека.Чисел и слов сопрягаются корни,Строя число человека.Смерти поветрие истина лечит,В мысленном плавит горниле.Степени зла и добра – чёт и нечет —Времени меру раскрыли.В пепел растратили ксерксовы срокиДоски судьбы, догорая;Вновь поплывут в голубой поволокеСны киммерийского рая.
«Притча учила: в землю зарой талант…»
Притча учила: в землю зарой талант,Медом залей, семикратной маржой взрасти.Густо сластит пахлавой похвальбы Левант,Жирно смакуя баранину на кости.Потчует сочных гостей ресторан-сарай,Гурий пригонит; кротко уйдут чуть свет.Красной строкою в счете искусный рай;Кофе дымок – отлетающей жизни след.Сказано, кончено, плачено; час пробил.Снайпера рыщет острый зрачок-прицел.Джип заревет парой сотен верблюжьих сил,С места рванет в проулок, покуда цел.Помни Алеппо, в сердце его возьми(Что пощадил Александр, – «искандер» добьет).Может, нелепо, но после земной возниВосстанови в незримом его полет.
