«Крещение огнем». Том I: «Вторжение из будущего»

Калашников Максим

Если же мы выкажем совсем иное поведение, то на нас побоятся нападать. Задача русских СССР-2 в чем-то проще, чем стоявшие перед Гитлером проблемы. Нам Австрия ни к чему. Мы только свои земли собираем, свой народ воссоединяем. Нам ни к чему захватывать Европу: и своих территорий хватит. Нам важно защитить Неороссию как очаг альтернативного развития, убивающего власть Сообщества Тени, увлекающий за собой сотни миллионов людей во всех странах мира. (Тут мы становимся неким аналогом Советской России времен Ленина).

Самым же главным оружием СССР-2 должна стать новая элита: неподкупная и твердая, отважная и неподконтрольная Сообществу Тени. Что она сможет сделать в таком случае? Бесполезно

запугивать смелых и готовых идти до конца, особенно если такие люди держат в руках всепоражающее оружие. Манить их долларовыми счетами? Бесполезно. Их невозможно купить. Потому что они живут и сражаются во имя гораздо большего. Вся нынешняя власть Античеловечества и над Россией, и над миром зиждится на том, что посты президентов, министров и генералов занимают продажные, коррумпированные шкуры, плевать хотящие на какие-то там идеи или идеалы. (Это и называется «предсказуемостью»). О том, что для захвата власти над планетой нужно приводить к официальной власти людишек вороватых, беспринципных и с темным прошлым, еще в «Протоколах Сионских мудрецов» написали.

Сменив элиту, СССР-2 станет крайне трудноуязвимым для агрессии. Здоровая аристократия не только для войны нужна: она еще и резко повышает экономическую силу страны, ее богатство. Ибо коррумпированная «элита» способна довести до краха даже невероятно богатую природными ресурсами и выгодную для инвестиций страну.

Самоубийственная косность

Использовал Гитлер и буржуазный консерватизм англичан и французов, их самоуспокоенность после победы в Первой мировой. Обратите внимание, читатель: немцы в первый период войны смело используют практически все революционные возможности, порожденные военно-техническим развитием. Они не боятся массировать танки и авиацию, выжимать максимум из моторизации пехоты, дерзко используют спецназ и пятую колонну. А вот их противники словно застывают в эпохе медлительной Первой мировой.

Военно-технический консерватизм британцев и в те времена слыл притчей во языцех.

Как пример возьмем морские вооружения. Ну ладно там танки или аэропланы! А корабли и их оружие? Казалось бы, Британия, владычица морей, должна денно и нощно их совершенствовать. Но даже здесь новаторам приходилось сталкиваться с косностью высшего командования. Скажем, в 1860-е годы английские адмиралы в штыки встретили появление торпед с электрическим детонатором. Один из престарелых членов адмиралтейства заявил: «Когда я начинал службу, никаких торпед не было. С чего бы этим дьявольским штуковинам быть сейчас?» В 1902 г. инженер Куниберти предложил проект корабля с однородным тяжелым вооружением — прообраз дредноутов. Его идея встретила яростное отрицание британских специалистов. Когда первый дредноут все же был построен в Англии 1906 года благодаря яростной энергии адмирала Фишера, раздался негодующий хор высших чинов и сановников. Секретарь комитета имперской обороны Джордж Кларк говорил, что неразумно строить боевые корабли принципиально нового типа, что «наша политика в области судостроения — не забегать вперед, а улучшать уже опробованное другими» . Адмирал Чарльз Бересфорд вообще заявил: «Этот класс кораблей не имеет никакого будущего». (Дэвид Ховарт. «Дредноуты» — Москва, «Терра», 1997 г., с. 44) Затем Фишеру пришлось преодолевать чудовищное сопротивление адмиралов в вопросе строительства подводных лодок накануне Первой мировой. Даже его друг, адмирал Вильсон, изрекал: «Субмарина — корабль коварный, подлый и дьявольски неанглийский».

Вот англичане и проиграли в начале Второй мировой тем, кто не боялся забежать вперед! Они и на море-то были консерваторами, а

уж о сухопутных силах и авиации даже говорить не приходится.

Но, к сожалению, мы в войне будущего не сможем рассчитывать на косность главного противника. В США идет революция в военном деле, всяческие эксперименты и новации поощряются. И если уж искать преимущества перед ними — так только там, где противник не ведет поисков. Впрочем, об этом мы поговорим позднее.

Есть у нас одна надежда: сегодня русские относятся к нациям, потерпевшим жестокое и унизительное поражение. Таковыми были и немцы после 1918 года. Именно дикая жажда взять реванш и смыть с себя позор капитуляции подхлестнула развитие германского военного искусства перед Второй мировой. Страстное желание отыграться и породило футуристичность гитлеровцев. И они смогли обойти самоуспокоенных победителей в Первой мировой!

Так что уроки начального периода Второй мировой, читатель, остаются весьма и весьма актуальными. Особенно для нас нынешних. И один из уроков мы вынесем в отдельную главу.

Глава 9. Сила вчерашних побежденных

Факт остается фактом. Побежденные в Первой мировой немцы за двадцать лет между глобальными столкновениями смогли совершить революцию в военном деле.

Поражение 1918 года стало стимулятором для немецких военных! Унижение воспламенило разум немцев, заставило мозги работать намного интенсивнее. В конце концов, немцы смогли поразить весь мир чудесами на полях сражений.

Как это выглядело в реальной жизни?

Военный порыв 1916 года: штурмовые батальоны

Корни успехов блицкрига растут из последнего периода Первой мировой войны.

Современный военный историк Александр Исаев убежден: если англичане в империалистическую совершили один прорыв в военном деле (изобрели и применили танки), то немцы смогли сделать второй: изобрели тактику штурмовых групп.

И действительно, немцы в 1917-м приступили к формированию штурмовых батальонов. В них входили от одной до пяти штурмовых рот, одна-две пулеметные роты, отделение огнеметчиков, рота траншейных минометов и батарея легких пехотных орудий. К ним придавались батареи штурмовых пушек. (Кстати, первый свой пистолет-пулемет Шмайссер разработал именно для штурмовиков. Он отдаленно походил на большой ППШ с дисковым магазином).

То был зародыш совершенно новой армии. Между рядовыми и офицерами штурмовых частей не было разобщенности, как в прежней армии. Их кормили лучше, чем армейскую линейную «серятинку», их освобождали от окопной рутины и давали больше отдыха. Зато в наступлении штурмовики шли на острие атаки, взламывая опорные пункты противника, пробиваясь сквозь линии неприятельских окопов. Упорные, быстрые и безжалостные, немецкие штурмовые батальоны позволили немцам нанести тяжелейшие удары по англо-французским частям на Западном фронте в 1918 году, создав угрозу захвата Парижа.

Бойцом-штурмовиком был и знаменитый Эрнст Юнгер (1895-1998 гг.) — классик немецкой литературы, философ, энтомолог и один из создателей национал-социалистической эстетики. «Наши чувства определялись яростью, алкоголем, жаждой крови. По мере того, как мы с трудом, но непреклонно продвигались к вражеским линиям, я кипел от ярости, которая охватывала меня и всех нас непонятным образом. Непреодолимое желание убивать придавало мне силы. Ярость выжимала слезы из моих глаз. Оставался только первобытный инстинкт». (Цитирую по книге Чарьза Мессенжера «Гладиатор Гитлера» — Москва, ЭКСМО, 2004 г., с. 18).