Крещение огнем. Алтарь победы
Шрифт:
Башилов доказывал другое: США отстали от МАКСа по степени автоматизации запуска. Половину стоимости вывода грузов на «Шаттле» занимает огромный контрольный центр-бункер, в котором сотни инженеров сидят у сотен дисплеев и мониторов. Русская аэрокосмическая система построена настолько рационально, что все расчеты делаются на земле, еще до старта «Мрии». А за стартом и начальным этапом полета следят всего три оператора на борту «летающего космодрома».
Автоматизация постоянно совершенствуется. Болгары предложили для МАКСа компьютерную технику с быстродействием до ста миллиардов операций в секунду. А это значит, что вся электроника орбитальной машины уместится в объем 25-литровой канистры. Космический самолет становится
– На сегодня мы реализовали две из трех модификаций нашей системы: беспилотный вариант МАКС-М и пилотируемый – МАКС-ОС. Но есть и третий вариант – беспилотный МАКС-Т, с полностью одноразовым модулем. Эта машина сможет выводить на геостационарные, самые дорогие орбиты, груз почти в пять тонн. И при этом себестоимость вывода килограмма на геостационар обойдется в те же тысячу долларов – против одиннадцати тысяч на «Звезде риска»!
На демонстрационном экране возник МАКС-Т – конструкция, чем-то смахивающая на гитлеровскую Фау-2. Дешевизна ее объяснялась тем, что собирался геостационарный блок из деталей, бывших в употреблении, – из узлов орбитера «Молния», исчерпавших ресурс на 70 процентов.
– Но полностью все возможности МАКСа, повторяю, раскроются лишь с постройкой более мощного носителя – триплана «Геракл», – продолжал Башилов, выводя на экран таблицу.
Совещание шло бурно. Верховный молча слушал, изредка делая пометки в блокноте. Впрочем, ракетчики сопротивлялись уже слабо. Стране нужно было экономить, а тут, хочешь не хочешь, приходилось идти на отказ от устаревших моделей, на слияние космостроительных предприятий. Выбор делался в пользу наиболее эффективных моделей. Никто не собирался сворачивать производство миасских ракет «Рикша» и твердотопливных ракет «Старт» Московского института теплотехники. Ведь они обеспечивали оперативный запуск с мобильных наземных установок и оставались незаменимым орудием для массированных запусков военных спутников в случае чрезвычайных обстоятельств. Или для запусков небольших коммерческих аппаратов. Только на таких работах страна уже зарабатывала до миллиарда долларов в год. А вот работы завода центра имени Хруничева над гигантской ракетой «Ангара», с многоразовой первой ступенью, уже решили сворачивать. Крылатый блок «Энергии» – держать как резервный вариант, форсируя работы этой корпорации над проектом «Косатек», – использованием сверхмощной ракеты для выброса на Солнце радиоактивных отходов. На этом Империя должна была брать минимум три миллиарда долларов ежегодно.
А на трибуне уже неистовствовал «ястреб», бывший главный конструктор НПО имени Лавочкина Олег Ивановский:
– Русские первыми достигли Луны с помощью автоматического аппарата! Мы должны лидировать, не жалея средств. Тем мы, черт побери, и отличаемся от американцев. Их НАСА торговала ожерельями и клипсами, сделанными из лунных камней. Мы такой х…й не маялись, мы грунт в лабораториях изучали!
Знаю, что надо экономить средства. Но и тут мы своего слова еще не сказали. Наша фирма не лыком шита: она делала истребители, на которых сталинские соколы били немцев, и сам Иван Кожедуб летал на машинах Лавочкина! Наши машинки первыми в мире садились на Венеру и работали там, в пятисотградусной жаре, при ураганном ветре! Мы тут такие сюрпризы готовим…
В НПО имени Лавочкина создавали систему связи НОРД, которая оставляла далеко позади все, что было известно на Западе. Группировка из четырех спутников, вращающихся вокруг планеты на высоких орбитах – в 40 тысяч верст, – охватывает весь север планеты до тридцатого градуса южной широты. Четыре аппарата обеспечивали все самые густонаселенные районы страны мобильной телефонией, цифровой передачей данных, факсимильной связью и телевещанием. Гендиректор Анатолий Баклунов пояснял:
– Все системы спутниковой связи базируются на низкоорбитальных аппаратах. Каждая обходится в несколько миллиардов
… В голове Верховного включился «калькулятор». Хороший выигрыш! При Брежневе мы на грандиозное строительство подводного флота укладывали по 9 миллиардов долларов в год. А тут высвободятся такие средства, да еще и с выгодой какой! Империю связью целиком обеспечим – раз. Клиентов за рубежом возьмем – два. Они у нас «стволы» связи арендовать могут. И у наших людей будут русские мобильные телефоны!
А Баклунов продолжал. На базе венерианских «десантных» станций созданы автоматические заводы для производства в невесомости массы выгоднейших на мировом рынке вещей. Кроме сверхчистого арсенида галлия, Империя получит высококачественный интерферон и кристаллы протеина. Все это можно запускать на орбиту старыми баллистическими ракетами, у которых истекает срок службы. А можно – МАКСами.
Для быстрых банковских расчетов лавочкинцы предлагают спутник, оснащенный фазированной антенной решеткой и электронным сканированием. Он сможет делать то, что не делает ни один коммерческий спутник мира: перенацеливать свой радиолуч. Переводы денег займут доли секунды!
Деньжат заработаем – и на Марс можно экспедицию снаряжать. Не с людьми, конечно, а с роботом-марсоходом. Его тоже в НПО Лавочкина сделали.
Совещание тянулось еще два часа. Казалось, прямо на глазах из-под мха и прелых листьев возникает образ новой цивилизации – невиданной, наделенной поистине вселенской мощью.
То были полезные два часа. Надо было донести до столпов русской промышленности главные достоинства новой системы. Так, генерал Уваров, главспец Генштаба по космосу, попробовал возразить в том духе, что МАКС представляет из себя гигантскую летающую бомбу – в одном стартовом баке на «горбу» Ан-225 находится двести тонн жидкого кислорода, два–дцать – сжиженного водорода полюс керосин. Дескать, что будет, если такое сооружение разобьется у населенного пункта? И как самолет с тяжелой конструкцией на себе сможет в случае чего пойти на вынужденную посадку?
В ответ раздался дребезжащий смех самого Лозинского:
– Да не будет же наш МАКС летать над городами-деревнями! Я уже говорил о местах его базирования. А если все-таки упадет? По вашей логике, милейший, надо запретить полеты и ракет, и самолетов, ведь они тоже летающие бомбы. Баки пассажирских авиалайнеров наполнены чистым керосином, который вспыхивает и взрывается мгновенно. А жидкий водород – он же жидкий и холодный, чертяка! Ему еще испариться надо, с воздухом смешаться.
И вынужденную посадку мы тоже предусмотрели – внимательнее наш проект читайте. Специальная труба выходит в хвост «Мрии». Пока самолет станет делать круг возвращения, через нее быстро сбрасываются в воздух двести тонн жидкого кислорода. Абсолютно экологически чистого, в отличие от керосина и ракетного гептила! Вспомните-ка, точно так же и пассажир–ский самолет не может сесть с полными баками горючего, и для вынужденной экстренно сливает керосин прямо в полете. Но это у вас вопросов почему-то не вызывает…
Потом зашел разговор о непроработанности проблем полета космоплана после возвращения из космоса. Давайте, мол, подождем разработки мощных и компактных моторов для полета в воздухе, ведь бортовой двигатель «Молнии» работает лишь при старте и в космосе, а посадка идет на планирующем полете.
– Дополнительные моторы – лишний вес, снижение полезной нагрузки, удорожание вывода! – отрезал Лозинский. – Кинетическая энергия «Молнии» после схода с орбиты огромна: она входит в воздушный океан на скорости в 7,9 километра в секунду. Это да высокое аэродинамическое качество, позволяет космическому самолету лететь две тысячи километров либо вправо, либо влево от плоскости его входа в атмосферу. Он может сесть на любой аэродром класса «А» в полосе шириной четыре тысячи километров. А это – полстраны!