Крест и крыло
Шрифт:
– Софья Петровна, как ЭТО пролезло на фирму?
– Это - родственник, - проинформировала секретарша.
– Охрана пропустила.
– Позвоните охране и передайте, что если еще раз такое повторится - уволю к чертовой матери.
– А сейчас...?
– сейчас я сам разберусь.
Шарль поудобнее перехватил тушку родственника и бодрым шагом направился по коридору. Ста ки-лограмм живого и активного мяса он особо не замечал. Дракон мог вообще пронести его в одной руке. Но зачем привлекать лишнее внимание
Васисуалий сначала пытался продышаться - воротник сильно пережал ему горло, потом принялся что-то сопеть, но Шарль не обращал внимания.
Вот и выход. Ногой распахнуть дверь и кивнуть охране, чтобы отошли в сторону. За воротами... есть!
Они стояли именно там, где он помнил. Четыре веселеньких голубеньких мусорных контейнера. С надписью 'Мусор-плюс'.
Вот и будет им... плюс!
Васисуалий, не успев ничего вякнуть, отправился в крайний контейнер. Вверх ногами.
– Еще раз появишься - в канализацию спущу, - проинформировал дракон. И не заботясь более о род-ственничке, направился к воротам фирмы.
Охрана смотрела с явным уважением. Сотрудники выглядывали из окон. Торжественный марш заме-тили многие.
Шарль подумал, что по 'Леотрансу' пошла гулять очередная легенда.
Ну и пусть.
Косте бы понравилось...
***
Леонид смотрел на мертвенно-бледное Алино лицо. Сейчас у него была возможность сидеть рядом с любимой женщиной и хотя бы просто держать ее за руку.
Аля была холодна и неподвижна, как камень. И о том, что она жива, говорил лишь писк приборов и едва уловимое дыхание.
Выживет ли она?
Обостренным чутьем оборотня, Леонид ощущал в ней изменения, ощущал звериное начало, кровь оборотня, свою кровь... но выдержит ли она? Оборотничество не слишком безопасно. Из десяти при первой трансформации умирают двое. А она еще ранена и ослаблена.
Но что ему еще оставалось?
Так она умерла бы почти сразу.
С его кровью - она жила уже второй день. Плохо ли, хорошо ли, но жила!
Дышала, что-то слышала, что-то ощущала... Господи, только бы она выжила...
Леонид в жизни не был суеверным, но ради Али он готов был даже собственноручно построить цер-ковь! Или снести. Лишь бы жила.
Лишь бы была...
Пусть не с ним, пусть даже с кем-то другим, я не стану ее удерживать, но пусть - живет! Пусть ды-шит, пусть смотрит на солнце, наслаждается пением птиц и запахами леса воспитывает дочь...
Дочь...
Леонид поморщился.
Юлю так и не нашли. Медведиц допрашивали. Рокин пока был без сознания. Федор что-то ввел ему ночью и сказал, чтобы человека никто не смел будить. Иначе он, когда проснется, сильно поубавить количество оборотней.
И ему поверили. Когда дело касалось медицины - Федор становился страшен.
А ведь еще Костя.
Хорошо хоть про Славку можно
Вот ведь мразь!
Сначала удрал из дома. Ладно, пусть у него были на то причины... Леонид мог понять парня. Уз-нать, что твоя мать и твой дед любовники - да такое кого хочешь подкосит. Это Юля могла злиться на брата и называть его предателем. Ну так ей и двадцати толком нет! Ладно, двадцать есть, но до взрос-лого и умного человека ей еще расти и расти.
Каждый может уйти из дома после такой новости. И даже прихватить денег на дорожку. Тут Леонид мог понять Славку.
Но вот десять лет не вспоминать о родных? Не звонить, не писать, никак не проявляться? И явиться, только когда под хвостом загорелось?!
Вот этого Леонид не одобрял.
Вляпался? Вот сам и расхлебывай! А не тащи беду к родным.
Нет, они тебя примут, помогут, но это недостойно мужчины. Леонид всегда решал свои проблемы сам. И когда понял, что стал оборотнем, уехал от семьи, чтобы их не подставлять. И новую семью не завел.
И не заведет, если Аля не согласится...
А она любит Костю.
Сможет ли он... нет, не вытеснить старую любовь, но занять в ее сердце свое место? Он не претен-дует на многое. Но... так хочется быть рядом с любимой...
Или не быть.
Только живи, родная. Только живи...
Леонид коснулся губами бледной холодной руки.
Я люблю тебя. И если ты умрешь, я тоже умру. Лучше уж так, чем еще сто лет без тебя...
Пожалуйста, выживи...
***
Тошнота чуть отступила.
Но загадила я все, до чего дотянулась. А вот не надо, не надо было меня приковывать... Вот узнаю, кому обязана таким гостеприимством - расплачусь с процентами!
Скрипнула дверь.
И вошла девушка.
Невысокая, симпатичная, волосы убраны под какой-то глухой платок, платье до пят полностью за-крыто и расцветкой напоминает мышь...
– Ты кто?
– каркнула я.
Девушка промолчала.
– Глухонемая? Жизнетупая?
– попыталась выяснить я.
Не выяснила. В глазах девчонки блеснула искра, но вместо ответа она развернулась и вышла. Чтобы вернуться через пару минут с ведром и тряпкой. И начать убирать мою блевотину.
– Не противно?
– ехидно спросила я.
– нет, - отрезала девчонка.
– И кто ты такая?
– Мне запрещено с тобой разговаривать.
– А сейчас ты что делаешь?
– Убираю за тобой.
– Точно, тупая. Ну хоть имя свое скажи. Не разговаривая.
– Пос... Ксения.
– Пос...?
– ухватилась я за оговорки.
– Это фамилия?
– Это не твое дело.
– Значит, не фамилия.
Голова болела, но соображать я уже могла.
– А что тогда? Эта клетка для канарейки твое платье, пос... послушница?! Да!? Я что - в монасты-ре!?