Крест и нож

Вилкерсон Давид

И, все-таки, кража сопряжена с опасностью и риском и не является самым лучшим выходом для наркомана. Куда лучше торговать наркотиками.

Однажды Карл — 18-летний парень — рассказал мне, как это происходило с ним. После трех лет применения наркотиков он понял, что сумма денег, расходуемая на наркотики, постоянно растет: вначале — 15 долларов, затем — 20, и наконец, — 25 долларов в день. Тогда он пришел к одному поставщику и предложил свою помощь в продаже наркотиков.

— Нет, — возразил тот, — для того, чтобы продавать, нужно иметь постоянных клиентов.

В этом кроется

одна из причин столь быстрого распространения наркомании.

Карлу, чтобы найти своих собственных клиентов, пришлось воспользоваться уже описанной схемой.

Я часто задавал им вопрос: почему вы не бросите это занятие?

Предположим, что кто-нибудь решится бросить. Что ожидает его? Через два часа после окончания действия наркотика появляются симптомы абстиненции, которые сопровождаются судорогами, рвотой, обильным потовыделением, повышением температуры, лихорадкой, нервным перевозбуждением. Его преследуют боли во всех органах тела — от ног до корней волос. Появляются галлюцинации еще более ужасные, чем у алкоголиков.

Это продолжается три дня. Даже после оказания помощи шансы на то, что этот человек больше не будет применять наркотики, один из девяти. Каждый год на лечение в госпиталь в Лексинтоне поступают 3500 наркоманов. Более шестисот докторов стараются помочь больным избавиться от вредной привычки. Исследования, которые проводились в течение 20 лет, в 1935-1955 годах, показали, что 64 Х наркоманов после лечения снова попадают в госпиталь, остальные возвращаются к старой привычке.

— Если уж втянешься в это дело, — сказал мне один парень, который прошел курс лечения, — это уже навсегда. Я получил свою дозу через пять минут после того, как вышел из госпиталя.

Что же происходит с теми девятью из десяти, которые не могут избавиться от этой привычки. Физическая деградация. Карл, даже заставляя употреблять наркотики школьников, был знаком с бюллетенем, выпущенным полицией:

Наркоманы — это люди, обреченные на преждевременную смерть. Вот наиболее распространенные симптомы отравления наркотиками: выпадение зубов, отсутствие аппетита, нарушение деятельности желудочно-кишечного тракта, деформация носа, окрашивание глаз и кожи в желтый цвет. Содержание кислорода в крови уменьшается, развивается бронхит, туберкулез. Появляется дрожание конечностей. Человек испытывает панический страх, наркоманы часто кончают жизнь сумасшествием.

По официальным данным Министерства Здравоохранения США, смертность наркоманов по сравнению с людьми, не принимавшими наркотиков, составляет: от туберкулеза — 4:1, от пневмонии — 2:1, от заболевания мозга — 3:1, от других заболеваний —2:1. Такова судьба наркомана.

Карл знал, что его ожидает, но это его не останавливало. Не останавливало это и Шорти, который обратился ко мне за помощью.

Шорти было 19 лет, он принимал героин с 15 лет. У Шорти была подружка Темми, семнадцатилетняя красивая девушка. Ее родители были известны в деловых кругах Нью-Йорка. Они посещали фешенебельную церковь.

Шорти попросил меня спасти Темми. Я согласился. Когда мы с Шорти постучали в дверь, ведущую в темное, пропахшее мышами подвальное помещение в Бруклине, нам открыла

дверь Темми, которая была очень удивлена нашим приходом.

В слабоосвещенной комнате было еще два парня с закатанными до локтя рукавами рубашек. Перед ними на столе лежали "инструменты": спиртовка, игла, стакан воды и маленький целлофановый мешочек с белым веществом — героином.

— Кто это? — спросила Темми, указывая на меня.

— С ним все в порядке, это пастор, — ответил Шорти. — Это я попросил его прийти сюда.

— Хорошо, но ему придется немного обождать, если он хочет поговорить со мной.

Темми повернулась к нам спиной, и все трое продолжали прерванное занятие. Шорти, как будто читая мои мысли, приблизился ко мне и прошептал:

— Не пытайтесь их остановить или звать полицию. Они могут убить вас. Смотрите, это будет полезно для вас. Я последовал его совету.

Пока шли приготовления к приему наркотика, Шорти рассказал мне историю Темми. Она тоже начала применять наркотики с 15 лет. Ее родители не знали о двойной жизни, которую она вела, включая и сожительство с мужчинами. Все, что они знали о ней, это то, что она ушла из дому и жила в Вилидж. Они видели ее только по воскресениям и, хотя удивлялись ее богемной жизни, не трогали ее. Они считали, что все девушки проходят через такую стадию неповиновения родителям.

У Темми же эта стадия заключалась в растущей зависимости от наркотиков и, как следствие, в проституции.

— Ей приходится этим заниматься, чтобы покупать наркотики, — объяснил мне Шорти.

— У нее есть постоянные клиенты с Мэдисон Авеню, которые имеют жен в Уэстчестере. Но что меня действительно бесит, так это то, что все больше становится лесбиянкой.

Я не решился спросить, где же место самого Шорти в нарисованной им картине. Он был небольшого роста и ничем не привлекающей наружности. Темми же была высокой стройной белокурой девушкой.

Я никогда не забуду сцену, свидетелем которой оказался. Приготовление закончилось, и теперь каждый из подростков хотел быть первым. Шорти также вступил в эту борьбу. Жадно следили они за тем, как один из парней высыпал содержимое целлофанового пакета в кипятильник. "Быстрее, быстрее", — подгоняли его остальные.

Дрожащими руками парень зажег спиртовку и поставил на огонь кипятильник.

Затем снял с себя ремень и перетянул руку Шорти. Остальные с нетерпением ожидали своей очереди, судорожно сжимая кулаки, кусая губы и еле удерживаясь от желания броситься к Шорти и выхватить у него шприц с наркотиком.

— Ну, так что? — спросил меня Шорти, вспомнив, зачем он меня сюда привел. — Ты поможешь Темми выпутаться из всего этого?

Я сказал, что обязательно попробую. Я действительно пытался поговорить с Темми, но она смотрела на меня стеклянными, ничего не видящими глазами. Когда я сказал, что у меня нет ничего чудодейственного, и единственное, что я мог предложить, была моя помощь, Шорти вдруг разозлился:

— Так чего же ты сюда пришел!

Это был мой провал. Я не мог помочь Темми так же, как и Мари. Я ушел. Когда я снова вернулся, их там уже не было, и никто не знал и не желал знать, куда они ушли.