Крест и полумесяц
Шрифт:
Евнухи были в основном толсты, как винные бочки, но некоторые, вроде Тафари, сохранили силу и прекрасную фигуру. Сначала Злата натыкалась на евнухов средних лет, но на десятый или одиннадцатый день ее пребывания в заточении она убедилась, что бывает и другая разновидность этих несчастных, на ее взгляд, мужчин.
В тот день Злате разрешили погулять в саду, и она немедленно воспользовалась этой возможностью. Был обычный – вот, это уже стало для нее обычным, – дамасский день, солнце жарило вовсю, и так приятно прогуляться в тенистом саду, слушая журчание прохладных
Злата шла по дорожке, вымощенной белым камнем, и вела чрезвычайно содержательный разговор с Тафари, используя свои пока еще скудные знания арабского языка.
– Цветок красивый.
– Да, госпожа, – безмятежно кивал евнух. Его лицо не выражало никаких эмоций, видимо, поэтому его и приставили к Злате. Такой лишнего не сболтнет.
– Птица красиво поет, – тщательно выговаривала девушка.
– Да, госпожа.
Злата остановилась у фонтана и омыла руки.
– Вода холодная. Хорошо. Нравится.
– Да, госпожа.
Что еще сказать, Злата не знала, вернее, знала, но для этого не хватало выученных слов. Хотелось рассказать Тафари – какая разница, что он может пересказать это кому не надо, – что здесь красиво, но надоело. Слова «надоело» Злата еще не знала. Надо бы у Джанан спросить.
Вот тогда, сидя на бортике фонтана и думая в очередной раз, как бы развить непомерную прыгучесть и одним махом перескочить через стену, отделявшую от внешнего мира, Злата увидела двоих евнухов, жующих халву и играющих в нарды. В это время они, видимо, расслаблялись. Вообще, как уже поняла Злата, евнухи вели в гареме весьма расслабленный образ жизни, чем еще больше напоминали кастрированных котов.
Первый был обычным: средних лет, полный и благодушный – Злата его уже видела в гареме. А вот второй… Таких красивых молодых мужчин Злата до сих пор не видела, и только сейчас до нее дошло, что же представляет собою настоящая восточная мужская красота.
– Тафари, – обратилась девушка к евнуху, невежливо указав пальцем на беседующих мужчин, которые ее не видели, – это гарем-агалар?
– Да, госпожа.
– Оба? – уточнила Злата.
– Да, госпожа.
Этого не могло быть, но это было. Злата во все глаза смотрела на молодого евнуха, который, смеясь, что-то доказывал старшему. Господи, как жалко-то бедняжек, особенно юного!
У молодого евнуха было такое лицо, будто его рисовал самый талантливый в мире художник, стремившийся передать идеальную красоту Востока. Смуглая кожа, красивые темные глаза, тонкий нос… Лицо не картинное – живое, умное, взгляд невозможно оторвать. Когда молодой человек смеялся, было видно, что зубы у него белые и ровные. А как бы ему пошла бородка и усы! Но, увы, теперь ему не удастся их отрастить. И даже без них евнух был необыкновенно хорош. Девушка даже не понимала, почему он ее так заинтересовал. Вот животик у него имеется, года через два он растолстеет, но пока, пока… Злата так засмотрелась, что чуть не свалилась в фонтан.
– Красиво… – пробормотала она чуть слышно и почему-то по-арабски; верный Тафари немедленно отчеканил:
– Да,
– И ты красивый, – улыбнулась ему Злата. Евнух, против ожидания, смолчал: смутился, что ли?
Злате было жалко прекрасного молодого человека просто до слез. Интересно, что побудило его стать евнухом, за какие такие грехи он решился превратиться в скопца? Что вообще толкает на это загадочных восточных людей? И не только восточных, как рассказала Джанан, знавшая об интимных сторонах жизни практически все, в России тоже существовала секта скопцов… Но такой молодой и красивый юноша, почему, зачем?..
После двух недель пребывания Златы в гареме от нее наконец-то убрали охрану.
Утром она открыла дверь и растерялась, не увидев Тафари на привычном месте. Она даже окликнула евнуха, но он не пришел. Зато явилась Джанан и объяснила, что Злате можно теперь передвигаться по гарему без охраны, маячащей за спиной.
– Ты помнишь, что не должна пытаться бежать, – это был не вопрос, а утверждение. – Ты знаешь, что тебя остановят. Отсюда невозможно бежать. Тебе уготована великая честь… – Джанан остановилась, она явно проговорилась, но ее слова Злате ничего нового не принесли – она и так догадывалась, что не зря ее холят и лелеют. Наверняка в главные наложницы готовят, только зачем она сдалась хозяину этого дома, до сих пор непонятно. В неземную любовь верилось слабо. – Ты можешь ходить по дому и саду, но не подходи близко к стене или выходу в селамлик.
– Спасибо, – искренне поблагодарила Злата. – Можно ли мне говорить с другими обитателями гарема?
– Большинство из них тебя не поймут, твой арабский пока ужасен, – засмеялась Джанан.
– Приблизительно как твой французский? – обиделась Злата.
– Намного хуже. Ты немая по сравнению со мной. – Джанан, видимо, вообще не умела обижаться. Глядя на нее, перестала дуться и Злата.
Отсутствие охраны означало одно: теперь можно попытаться бежать!
Глава 8
Вскоре после того разговора с отцом в саду на рассвете в дом Бен-Нижадов пришел седой дервиш с солидной поклажей за спиной. Амир увидел, как старик бредет через сад, и поспешил во двор.
Дервиш уселся на скамью у фонтана и принялся распаковывать поклажу. Тут же появился отец и с некоторой иронией улыбнулся Амиру, который с ужасом взирал на разложенный по мраморным плитам двора реквизит.
– Ты все еще готов на риск, сын? – Голос Джибраила прозвучал слегка иронично.
– Да, отец. Но это же просто маскарад, – пожал плечами Амир.
Дервиш извлек из узла с вещами огромные ножницы и зловеще ими клацнул. Амир побледнел.
– Надо остричь волосы, – пояснил дервиш. Амир перевел дух: он, как и многие из молодежи, носил длинные волосы, хотя старшее поколение по традиции брило голову, но лучше уж расстаться с шевелюрой, чем с тем, о чем он подумал. Молодой человек снял чалму и в последний раз провел рукой по длинным, до плеч, вьющимся волосам.
– Жалеешь? – осторожно спросил отец.