Крест королевы. Изабелла I
Шрифт:
Этого было достаточно, чтобы успокоить Беатрис де Бобадиллу; и она подтвердила это со своей обычной прямотой. От благодарности щёки дона Андреса порозовели. Он взял Беатрис за руку и почтительно поцеловал.
— Моя сеньорита, я целую ваши руки...
Она не стала отнимать руки, хотя этот поцелуй был далёк от обычного лёгкого прикосновения губ, продиктованного простой вежливостью.
— А если бы я не контролировал себя, — добавил он с улыбкой, — я расцеловал бы и ваши ноги, воплотив
Беатрис никогда не думала, что кто-нибудь и в самом деле так делает.
— Это устаревшее и довольно глупое выражение, — ответила она. — Но очень приятно его слышать.
— Когда-то эти слова отражали реальные действия, сеньорита. Это выражение ведёт своё происхождение от мавров: рабы у мавров всё ещё целуют руки и ноги своего хозяина.
— Я знаю, что не слишком образованна, сеньор комендант, — Беатрис коснулась чернильного пятна на его руке. С помощью этого лёгкого жеста ей удалось освободить свои руки: Андрес де Кабрера, по-видимому, собирался держать их всё время.
— О, чернила, — засмеялся он. — Помимо охраны сокровищ короля Генриха я также должен каждую неделю пересчитывать их и заполнять свои книги; хотя он никогда не смотрит их. Но как я уже говорил вам, я слишком дисциплинирован и продолжаю выполнять эту обязанность.
— Мне кажется, что сокровищ осталось немного, — сказала Беатрис. — Из-за того образа жизни, который он ведёт, и бесконечных трат.
Комендант странным взглядом посмотрел на неё:
— Вы можете быть самым красивым и опасным шпионом на свете, сеньорита.
— На самом деле, — презрительно ответила она, — мне совершенно всё равно, обладает ли король Генрих одним золотым или миллионами! Я жила при дворе и видела, насколько он расточителен и как глупо обращается со своими деньгами. Повторяю, мне совершенно всё равно, пусты или полны сундуки за этой дверью!
— Да, — усмехнулся комендант, — именно за этой дверью он и держит свои сокровища.
— Я не спрашивала вас об этом.
— А я не имею ничего против рассказать об этом: ведь никто, кроме короля, не войдёт туда, пока жив комендант этой крепости.
— Дон Андрес, я не шпионка. Я вообще не должна была входить в эту башню. Но я так устала от заточения и беспокойства за Изабеллу, которая становится всё бледнее и печальнее с каждым днём!.. Хотя никогда не жалуется. Неужели она никогда не получит свободы? Для себя мне ничего не нужно.
— Я в тысячу раз охотнее освободил бы её, нежели вас.
— Я не поняла вас, дон Андрес.
— Ведь, получив свободу, вы покинете эту крепость?
Он требовал слишком много и слишком рано.
— Будет ли достаточно, если я отвечу: сейчас мне уже не так хочется
— Бог благословит вас за это, сеньорита! Этого будет достаточно. Пока...
Они спустились вниз по лестнице, которая теперь показалась Беатрис совсем короткой, дон Андрес держал её под руку и шёл с внешней стороны лестницы, где не было перил, совсем близко к головокружительному провалу.
— Осторожней, — сказала она, — ведь лестница такая узкая.
— Мне бы хотелось, чтобы строители сделали её ещё уже...
В самом низу у двери, где свет заходящего солнца становился всё ярче, по мере того как они приближались к выходу, дон Андрес спросил:
— Я увижу вас снова, Беатрис?
Он опустил принятое обращение «сеньорита», это было неожиданно, но приятно.
— Но не в башне, дон Андрес. Я же могу совершить кражу!
— Вы уже совершили её, Беатрис: украли то, над чем не властны ни я, ни король.
— Уже очень поздно...
Он не ускорил своих нарочито медленных шагов.
— Нет, не в башне. Я не могу позволить вам посещать жильё мужчины. Но я иногда хожу на утреннюю службу в часовню. Королева Хуана вообще редко молится и никогда не делает этого рано утром. Я не могу чувствовать себя свободно в своих молитвах, когда её глаза с презрением говорят мне: еврей.
У двери кираса старого Санчеса вновь звякнула о стену башни, но на этот раз потому, что он в удивлении отступил в сторону, когда Беатрис появилась вместе с комендантом.
— Сеньорита де Бобадилла заблудилась, — твёрдо произнёс комендант, — и по ошибке вошла в главную башню.
Лицо стражника расплылось в грубой усмешке, выражающей полное понимание.
— Попридержи язык! — В голосе коменданта зазвучал металл.
— Но я же ничего не сказал, дон Андрес!
— Постарайся и дальше не говорить лишнего, если хочешь сохранить своё место!
— Да, да, сеньор комендант. Клянусь Богом, никому ни слова.
— Вы уверены, что он будет молчать? — спросила Беатрис.
— О нет, — просто ответил Андрес. — Невозможно совсем избежать распространения сплетен. Но теперь его слова будут правдой.
— Правдой?
— Он будет говорить, что я влюбился в вас.
— Он будет так говорить?
— Он будет говорить, что я хотел бы, чтобы Беатрис де Бобадилла стала моей женой.
— Вашей женой?
— Он заставит нас пожениться в течение недели.
— О нет, дон Андрес, пожалуйста, не через неделю. Не так скоро: Изабелла будет в шоке.
— Мне кажется, что не будет предательством по отношению к моему королю сообщить вам, что принцесса Изабелла не останется гостьей в этом замке через неделю...