Крест королевы. Изабелла I
Шрифт:
— Но мы же не на публике.
— Это изменится, как только откроют дверь.
Фердинанд задумчиво кивнул головой:
— Иногда ты пугаешь меня, Изабелла. То, что ты говоришь, всегда правильно, и это заставляет меня чувствовать себя школьником.
Он произнёс эти слова с таким мрачным выражением, что Изабелла испугалась, не обидела ли она его. Она успокаивающе положила ладонь на его руку.
— Никогда не открывай дверь, дорогой. Давай держать её закрытой от всего
Человеком, открывшим дверь, был герольд — посланец короля Генриха. Низко кланяясь, он изложил устное послание короля, вероятно, не пожелавшего доверить эти слова бумаге.
— Его королевское величество был очень недоволен вашим браком. — Герольд ухитрился придать своему голосу и взгляду такую насмешливость, что щёки Изабеллы вспыхнули от негодования. — Его королевское величество возлагает на вас вину за бедственное состояние королевства и с сожалением сообщает, что вынужден отказать в поступлении доходов от городов Авила, Бусте и Медина-дель-Кампо, Молина, Альмедо, Убеда и Эскалон. Кроме того, — продолжал герольд, — вы, ваше величество, не должны обращаться к королю, если ваша казна оскудеет.
Изабелла была готова ответить, Фердинанд видел, что резкие слова уже были готовы сорваться с её уст. Тогда он быстро произнёс:
— Её величество остаётся преданной подданной короля, но наш брак, санкционированный обещанием, должным образом заключённый и осуществлённый, — краска на щеках Изабеллы стала ещё ярче, — не является предметом, который подлежит обсуждению.
Затем Фердинанд протянул герольду золотой флорин.
Когда посетитель удалился, Изабелла спросила:
— Стоило ли говорить об «осуществлении» брака, мой дорогой?
— Моя дорогая, — улыбнулся Фердинанд. — Весь мир вскоре об этом узнает. Почему бы не испортить настроение Генриху и не сделать его кофе более горьким? Он же сам не смог исполнять свои супружеские обязанности. — В манерах Фердинанда появилась важность состоявшегося отца. — И для Кастилии, и для Арагона будет очень хорошо, если родится принц.
— Только Бог может обещать тебе принца, Фердинанд. Я же могу обещать только, что родится ребёнок.
Фердинанд произнёс уверенно, вспомнив герцогиню Эболи.
— Я знаю, что родится принц.
— Никто не может этого знать.
Фердинанд открыл было рот, чтобы сказать: «А я знаю», но передумал.
— Неужели рождение дочери будет таким жестоким разочарованием? — спросила Изабелла.
— Нет, ведь будет и другой раз...
Странным образом беды государства послужили им на пользу. Фердинанд первый это понял. Это было несправедливо и нехорошо, но это радовало его:
— Генрих несёт ответственность за голод и чуму.
— Чума тоже?
— Разве бывает голод без чумы? Как мне сказали — в Сеговии.
— Но бедный Генрих не может нести за это ответственность.
— Бедный Генрих в ответе за всё. Точнее, Генрих и евреи. Мы должны быть благодарны Богу! Чем больше будет ненависть народа по отношению к Генриху, тем больше будет любовь по отношению к тебе.
— И к тебе.
— Если они полюбят меня, это произойдёт только из-за переизбытка любви к тебе.
— Твои слова сладки, словно мёд. — Изабелла улыбнулась, но вспомнила о Беатрис. — Если в Сеговии чума, то Беатрис должна приехать сюда, в Дуэнас. Я немедленно ей напишу.
Фердинанд бросил на неё строгий взгляд:
— Будет ли это разумно? Подумай о принце!
Она заколебалась. Фердинанд помнил обо всём. Но ей бы хотелось, чтобы он не был таким рациональным, даже если будущие принц или принцесса могли с политической точки зрения значить очень много.
— Беатрис будет в безопасности в алькасаре. Её муж — еврей: похоже, они никогда не болеют чумой. — Тон Фердинанда не допускал возражений.
— Неужели ты веришь в эти россказни, как и в то, что евреи могут отравлять колодцы? К тому же он и не еврей.
— Порой случаются очень странные вещи. Существует определённая связь между состоянием общественных колодцев и вспышками чумы. Мои следователи очень тщательно изучали этот вопрос в Сарагосе.
Изабелла вздохнула:
— Боюсь, что в действительности никто ничего не знает. Но в Алькасаре Сеговии есть свой собственный колодец, вода там немного горчит, но она безопасна.
На время эпидемии она решила не приглашать Беатрис в Дуэнас. Кроме того, как она могла пригласить Беатрис и не позвать её мужа, Андреса де Кабреру, который отказался покинуть свой пост даже для того, чтобы присутствовать на свадьбе Изабеллы. И кто знает, может быть, чума завтра вспыхнет и в самом Дуэнасе?
— Это вряд ли возможно, — сказал Фердинанд. — В этом архиепископальном городе, главой которого является брат Каррилло, живёт не так много евреев. А Сеговия кишит ими.
— Разве в Арагоне мало евреев? — спросила Изабелла. В голосе её зазвучала упрямая нотка.
Фердинанд уловил её.
— Я не хочу ссориться с тобой по такому поводу, моя сеньора. На самом деле их там так же много, как и везде; но они не настолько богаты. Инквизиция об этом заботится.
Изабелла тоже не хотела ссоры, хотя ей хотелось задать вопрос: «Стал ли ты богаче из-за того, что их сделали беднее?»
Ей было известно, насколько скудна казна Арагона. Поэтому она рассмеялась: