Крест на моей ладони
Шрифт:
Он зло рассмеялся.
— Предрешатели дерьмо, это верно. Но они же и Всесовершеннейшие Хранители волшебного мира. Нина, ты никогда не задумывалась, почему наш народ называют Друзьями Богов, любимейшими детьми Творца? — Миденвен опять рассмеялся. — То, что для этого паскудника было великой тайной, знает любой хелефайя. И взывающая речь, и Перламутровый Зал, и Путь Благодатной Радуги, она же Анунова тропа — это всё часть нашей повседневной жизни. Воззвать к Предрешателям было позволено любому хелефайе, посетить Перламутровый Зал могли хотя и не все, но
— …любимых рабов Тройственной Триады, — перебила я.
Миденвен яростно сверкнул глазами, верхушки ушей наклонились вперёд, кончики приподнялись.
— Да, рабы, — сказал он. — Привилегированное быдло. Но ты ещё хуже. Ты даже не спесивая самодовольная сволочь как высшие. Ты такая же как и Предрешатели — бездушная расчётливая вершительница. Люди для тебя всего лишь инструмент для достижения цели. Куклы для досужих игр. Тебе ведь и в голову не пришло спросить меня, отца или твоего приятеля Элунэля о Девятке. Ты расспрашивала кого угодно, даже этого поганца Лоредожеродда, но только не хелефайев. Для тебя мы не более чем красивая безделушка. «Никчёмен, как хелефайя» — знакомая поговорка, верно? — Миденвен резким движением вытер слёзы. — Ненавижу тебя! Ты… Ты Предрешательница! Это из-за таких как ты наш мир превратился в преддверие ада! Ненавижу!
Он убежал. Я прикусила губу, чтобы не разреветься. Миденвен прав во всех своих обвинениях.
Я потеряла друзей. Позорную сделку с Лоредожероддом мне не простят. Каварли, Миденвен, Джакомо, Риайнинг… Меня для них больше нет. Я потеряла их, и ничего не приобрела взамен.
— Я подвезу тебя к щели, — мягко сказала Рижина.
— Как ты здесь оказалась?
— Отец велел за тобой присмотреть. Он боится за тебя. И правильно делает, как оказалось. Ты на каждом шагу исхитряешься вляпаться в проблемы.
— Ты всё видела?
— Да, — ответила Рижина. — Не огорчайся из-за Миденвена. Ушастый не понимает, что говорит. Скоро он одумается и сам придёт мириться.
— Нет, — качнула я головой. — Не придёт.
— Придёт. Когда узнает всё до конца о своём народе и Девятке, придёт.
— А тебя не смущает моя сделка с Лоредожероддом?
Рижина обняла меня, прошептала на ухо:
— Нина, для меня правилен любой твой поступок только потому, что это сделала ты. У меня ещё никогда не было такой подруги. Отцу, Карику и мне ты нужна такой, какая ты есть сейчас. Мы любим тебя, и плевать на весь волшебный мир, включая Предрешателей и Неназывемого.
Я пожала ей пальцы. После слов Рижины стало легко и свободно, с души словно кандалы свалились.
А с потайничной стороны щели ждал Элунэль.
— Всё в порядке, синьорина Келети, — проговорил он в мобильник и прицепил телефон
— Я знаю о твоей сделке с Неназываемым, — сказал он мне. — Ты поступила совершенно правильно. Альянс освободился от этой мрази, а ты добыла очень важную информацию. Ни Злотворитель, ни, тем более, Миденвен не представляют себе её ценности.
— Как и я сама.
— Разберёшься, — дёрнул ушами Элунэль. — Я провожу тебя до дома.
— Я живу в Чесночном квартале.
Хелефайи с вампирами не дружат, но Элунэль одобрительно кивнул:
— Сейчас это наиболее безопасное место в обоих мирах, и большом, и волшебном.
Взмахом руки он подозвал фиакр.
«— 2»
Риайнинг позвонил в четыре часа утра.
— Джакомо умирает, — сказал он. — Хочет попрощаться с тобой.
— Опять интоксикация? — с безнадёжностью спросила я.
— Да. Чистой живицы осталось не более тридцати процентов.
— Сейчас приеду. Тлейге позвонили?
— У неё же нет телефона, — судя по голосу, Риайнинг этому только рад, роман Джакомо с гоблинкой ему не нравится до полного неприятия.
Я нажала «отбой».
От моего дома до щели недалеко, но сейчас нет времени добираться пешком, а фиакр найти трудно, понятие «ночное такси» в потайницах не существует. Разве что кто-нибудь из волшебников подвезёт до щели на метле. Гадкий транспорт, но мне не до капризов.
Компании летунцов-метлогонщиков, местной разновидности байкеров, обычно собираются близ Чесночного квартала. Здесь же крутятся эльфы, торгуют вразнос сигаретами, вином, нередко — лёгкими наркотиками. Охотно подрабатывают и письмоношами. Через одного из них я передам записку Тлейге.
В подъезде ждал Элунэль. Две недели назад, в тот же вечер, когда встречал меня после разговора с Лоредожероддом, Элунэль снял квартиру этажом ниже.
— Мне Риайнинг звонил, — сказал он. К летунцам мы пошли вместе.
За тридцать талигонов с каждого они согласились подвести нас прямо к щели. Ещё за тридцатку эльф подрядился отнести письмо Тлейге.
— У тебя зарплата триста, — недовольно проговорил Элунэль.
— Сейчас не до того, чтобы копейничать, — сказала я. — Тем более, что из департамента я увольняюсь. Деньги у меня теперь есть.
— Это ещё не значит, что их надо тратить на послания к гоблинам.
— Такси лучше возьми, — буркнула я в ответ. Мы были уже на основице.
В машине я позвонила Рижине.
— Попробуй кровь дать, — попросила я. — Кровь вампира способна исцелить очень многое.
— Не в этом случае, — виновато ответила Рижина. — Кровь у вампиров тоже волшебная. Но я приеду. Попробую сделать хоть что-то….
— Целых тридцать процентов сохранной живицы — это очень хорошо, — ответила я. — Повреждение всего лишь средней степени тяжести.
— Тридцать процентов сохранности ты называешь повреждением средней степени тяжести? — ошарашено переспросила вампирка. — Да что же в вашем Троедворье считается тяжким ранением?