Крест, орел и полумесяц. Обманчивый рай

Ольшанский Дмитрий Александрович

– Проходи, – не отрываясь от своего дела, визирь указал на груду сафьяновых подушек в углу комнаты.

Исхак опустился на устланный коврами пол и стал ждать. Тем временем Халиль отложил перо, внимательно пробежал глазами по исписанному листу и, что-то тихо пробормотав, свернул его в трубочку. Затем он подошел к входной двери, плотно прикрыл и запер ее изнутри.

– Как ты прекрасно понимаешь, – сказал визирь, усаживаясь подле гостя и опуская сверток перед собой, – дворец сейчас не лучшее место для подобного рода встреч, но иного выхода у нас нет. Шпионы Заганоса не спускают с меня глаз ни днем, ни ночью

и обо всем увиденном немедленно докладывают Мехмеду. А ты ведь знаешь, что наш юный султан только и ждет повода избавиться от меня.

Халиль погладил бороду и усмехнулся.

– Этот мальчишка оказался куда хитрее и расчетливее. А ведь именно я настоял на том, чтобы Мурад пригласил его во дворец и сделал своим наследником.

Визирь печально покачал головой.

– Тогда я еще думал, что смогу совладать с ним. – Он помолчал, а затем резко поднял глаза на собеседника. – Ты ведь уже слышал, что он натворил сегодня в саду?

– Об этом говорят все, – сглотнув слюну, отозвался Исхак-паша. – Мехмед приказала вспороть животы четырнадцати рабам, чтобы узнать, кто из них похитил дыню из его сада. Вора он все-таки нашел.

Глаза Халиля блеснули в полумраке.

– Вот видишь, Исхак, он добивается своей цели, не считаясь ни с какими жертвами. Это далеко не первый случай, но пока он вымещает свою жестокость на рабах, а представь, что будет дальше?

Исхак-паша невольно передернул плечами.

– Наш юный султан дик и не обуздан, – продолжил свою речь Халиль. – Мы еще натерпимся от него. То ли дело его отец – истинный падишах, мудрый и справедливый правитель, которого уважали и вельможи, и армия, и простой народ.

– Мехмед не пользуется подобной поддержкой, – согласился Исхак. – Поэтому я не думаю, что следует беспокоиться раньше времени…

– Ты недальновиден Исхак, – перебил визирь, поднимая руку. – Мехмед хитер и изворотлив как лис. После казни того дервиша он действует осмотрительно, а потому стал еще опаснее.

Исхак вспомнил Исмаила – персидского фанатика, который имел огромное влияние на принца и который стараниями Халиля закончил жизнь на костре. Вспомнил и попытался успокоить визиря:

– Однажды вы уже показали Мехмеду свою силу. Мальчишка понимает, что до вашего могущества ему далеко.

– Кто поднимал теленка, тот, в конце концов, поднимет и быка [9] , – ответил на это Халиль. – Мехмед не станет торопиться, пока не найдет способ уничтожить меня. А Заганос и Шехабеддин только рады помочь ему в этом. Эх, почему я не увидел эту угрозу раньше?

– Кто мог такое предвидеть.

Визирь поднял глаза на своего верного друга, даже ему он не решился рассказать о том, что на самом деле тревожит его душу. Ведь только теперь Халиль сумел разглядеть в Мехмеде нечто такое, чего раньше замечать не хотел. Только теперь он увидел в этом горячем и буйном юнце себя самого много лет назад. Властолюбие, спесь, беспринципность и необычайно живой ум – точно такие же качества когда-то помогли Халилю устранить всех возможных соперников и вознестись на небывалую высоту в кишащем ядом интриг султанском серале. В лице Мехмеда он видел свое собственное отражение и опасного противника, способного разрушить все то, что он строил таким огромным трудом. Но как объяснить свою тревогу остальным?

9

Цит.

Петроний.

– Ты должен знать, Исхак, – наклонившись ближе, прошептал Халиль. – Что я регулярно пишу донесения в Манису.

Лицо второго визиря выражало крайнее изумление и обеспокоенность.

– Наш падишах поддерживает с вами тайную переписку? Но с какой целью?

– Султан сам просил меня об этом. Он полагается на мое слово и хочет знать обо всем, что происходит во дворце. – Халиль взял со стола исписанный лист бумаги. – И я с готовностью предоставляю ему нужные сведения.

Исхак принял документ из рук визиря.

– А если об этом узнает Мехмед? – спросил он, внимательно прочитав донесение.

– Моя голова наверняка слетит с плеч, – как можно спокойнее произнес визирь. – Но до этого, уверен, не дойдет. Я не настолько глуп, чтобы рисковать своей жизнью. Кроме того, о моих делах не знает никто… кроме тебя.

Глаза визиря сверкнули во тьме и по телу Исхака вновь пробежала дрожь. Все знали, как высоко Халиль ценит преданность и как жестоко он наказывает тех, кто не оправдывает его доверия.

– А как же курьер? – поспешил уточнить Исхак.

– Курьер беззаветно предан мне, но даже он не знает ни содержания моих писем, ни то, кому они адресованы. На полпути его встречает один из людей Мурада, который и передает послание своему хозяину лично в руки.

Исхак понимающе кивнул.

– Если вы рассказали мне об этом, значит, вам нужна моя помощь. Не так ли?

– Ты прав.

Халиль устроился поудобнее, и, подобрав под себя несколько подушек, произнес:

– Мы оба знаем, что наш молодой султан грезит завоеваниями. И первой его целью является Константинополь. Он давно уже угрожает мне отставкой в случае, если я не выделю достаточно средств на этот поход, но, чтобы совершить задуманное, деньги далеко на главное.

Визирь поднял указательный палец, привлекая внимание собеседника.

– Главное – преданность армии, – проговорил Халиль. – Султан Мурад заслужил уважение солдат, а что ты можешь сказать о его вздорном сыне?

Исхак быстро уловил замысел визиря.

– В войсках его не любят, – ответил он.

– И это то, что мы должны использовать, – почти шепотом произнес Халиль и на губах его заиграла недобрая улыбка. – Я знаю, что сейчас Шехабеддин, пытается склонить янычар на сторону нового владыки. Мы должны опередить его и сделать так, чтобы Мехмед совершил очередную ошибку. И когда это произойдет…

Халиль вновь покрутил в руках готовое к отправке донесение.

– Его отец непременно узнает об этом.

Глава 6

Жизнь на лезвии клинка

Омар

Calamitas virtutis occasio.

(Бедствие – пробный камень доблести.)

Сенека

Омар не любил вспоминать свое прошлое, да и воспоминаний о нем было не так уж много. Ему не исполнилось и пяти лет, когда он оказался в руках османских работорговцев.