Крест
Шрифт:
– Кроме Веры. Она же в город уехала.
– Вот именно. Как она жила, Борис?
– Да уж не бедствовала, но у самого Крестовского денег полно!
– А тогда, до перестроечных времен?
– Не знаю. Вот Лизка точно ни в чем не нуждалась. Ей все девчонки завидовали.
– Вот. А откуда деньги при советской власти? Кем работала Вера Александровна?
– Никем, вроде. Или в школе…Не знаю!
– Вот. Что и требовалось доказать. Деньги были явно не сродни зарплате учителя. Я думаю, уезжая, она из тайника все забрала. И понемногу реализовывала.
На что и жили. Возможно,
– Теперь дальше. Кто-то еще узнал об этом тайнике. Причем недавно. Узнал и конкретное его место. И попытался достать припрятанное.
– А записка в старом конверте с какого бока?
– Сам подумай. Записку, как я понял, написала эта женщина, Галина, как ее?
– Ветрова.
– Вот. А она у нас кто была? Медсестра. И работала она сиделкой у кого?
Правильно, у Веры Александровны Крестовской.
– Так это же когда было?
– Так и конвертик старый, тех времен!
– И зачем ей это все сейчас?
– У тебя дочь есть, Махотин? Целых две. И здоровые, тьфу – тьфу, не сглазить.
А у нее одна и очень больная. И ей нужна операция. А на это нужны деньги.
Мать на все пойдет от отчаяния. Я думаю, что про клад она узнала давно. От самой Веры Александровны. В бреду та проговорилась или просто рассказала единственному человеку, который с ней находился рядом, не так уж и важно.
Решилась Галина Ветрова на то, чтобы использовать эту информацию именно тогда, когда остро встал вопрос о большой сумме. Логично? Сама она поехать в деревню для того, чтобы копаться на кладбище, понятно дело, не могла. И тогда она прислала тебе, Борис, эту записку. Исключительно для того, чтобы вызвать у тебя здоровое любопытство. И, чтобы ты ей помог достать ценности. Одалживаться у тебя она не собиралась. Шантажировать тоже. Просто хотела поделить найденное.
– Тогда кто ее убил и зачем?
– Хороший вопрос. Попробую предположить, что она могла еще кому-то рассказать о тайнике. До тебя. И этот кто-то, кстати, он должен быть для нее довольно близким человеком, мог и согласиться ей помочь, а мог и нет. А еще мог просто выкинуть ее «из дела». И забрать все из тайника себе. Она, видимо, что-то почувствовала, поэтому и пригласила тебя, Борис, к себе. Для того, чтобы рассказать. Но не успела.
– Но кто Бориса опередил?
– Галина Ветрова жила замкнуто, общалась в основном с бывшей свекровью, дочерью и парой соседок. Те сказали, что мужчины к Галине не ходили, а подруг у нее не было, все свободное время она проводила с дочкой, – Борин посмотрел на Махотина, – Дочь-то не твоя, а?
– Да ты что! Когда мы встречались, она уже у нее была. Она от мужа.
– А муж у нее пропал без вести в тот год, когда умерла Крестовская и родилась у Галины дочь. И муж был гражданский, они не расписались. Вот, – Борин протянул фото молодого мужчины Лукичу, – Котов Сергей Иванович. А работал он шофером у Крестовского.
Последнее время возил его мать Веру Александровну. Официально признан умершим.
По словам матери, она ничего о нем не слышала с того дня, как он пропал. То, что он жив, почти нереально.
– Но
– По нашим запросам человек с такими данными не существует. Но это только в нашей области. Он мог эти двадцать лет жить и на Камчатке, к примеру. А сейчас вернулся. На всякий случай, ориентировку по старой фотографии мы дали.
– Если в тайнике он ничего не нашел, что он будет дальше делать?
– Есть еще кое – что. Дочь Ветровой рассказала, что у матери хранились какие-то старые документы, оставшиеся от Крестовской. Она показывала папку Татьяне совсем недавно. Там были тетради, конверты, рисунок куска кладбища и чье-то свидетельство о рождении старого образца. Она хотела, чтобы Татьяна знала, где это лежит. Толком ничего не объяснила, просила прочесть тетрадки на досуге. Сказала, что потом, когда она все прочтет, она ответит на вопросы. И они вместе решат, что с этим делать. Но на следующий день у Татьяны был приступ с тех пор она лежит в больнице. Так вот. Папку мы не нашли.
Судя по всему, ее забрал убийца.
– С рисунком все понятно, он его уже использовал. А тетрадки? Что в них?
– А в них могут быть воспоминания Веры Крестовской. Например, Ветрова могла их записать сама, когда старушка бредила.
– Кому нужен бред больной старухи?
– Видимо, нужен. Возможно, там есть интересная информация. В любом случае, нам остается только ждать. Он проколется, не может не проколоться.
– Да, история! Мишка-то как там? – Вишняков вопросительно посмотрел на Лукича.
– А что ему, парень крепкий! И сиделка около него очень даже симпатичная, – Лукич подмигнул Махотину.
Но Махотин на него и не смотрел. Он следил глазами за Анной, которая как раз вставала из-за стола. «Мне придется худеть. И начать качаться. И постричься как-то по – приличней.
Я рядом с ней старый обрюзгший боров!» – подумал он, глядя на ее ладную фигурку.
Глава 49
…Тогда он ее разыскал, да это и не трудно было: она жила все в той же квартире. С дочерью. Открыть замок ему, механику, труда не составило. Нищета жилища его поразила. Похоже, она не знала, что документы, которыми владеет, могут принести ей огромные деньги. Папку он отыскал довольно быстро. И взял только рисунок безумной старухи. Он не сомневался, что найдет тайник, откроет его и возьмет все, что там лежит. Он поделится с этой глупышкой, он никогда не был жадным. Он положит ее долю на то же место, где взял рисунок. Но и себя не обидит. Он заслужил сытую старость.
Но тайник оказался пуст. Ни колечка, ни брошки! И мальчишку он ударил зря. Все оказалось зря, он ошибся. Его кто-то опередил. И тогда он вдруг вспомнил, что в папке было еще что-то. Какие-то тетрадки и документы. И он решил их взять. Он позвонил в дверь, хотел проверить, дома ли она. Встречи с ней он не боялся. Дверь открылась почти сразу. И тут он ее толкнул, сам мало понимая, зачем это делает. А потом еще и ударил. Потому, что, это она тогда, двадцать лет назад, его продала. Не поддержала. Дура, они уже тогда могли бы начать жить, как люди…