Крестная дочь
Шрифт:
Суханов тормознул, когда услышал два выстрела, еще четыре и еще два. Он хотел выскочить из машины, но этого не потребовалось. Зубова уже возвращался. Спотыкаясь и щуря глаза от света, он тащил на руках Панову. Таймураз распахнул заднюю дверцу. Зубов опустил девушку на сидение и крикнул:
– Трогай, Витя.
Через пять минут машина вырвалась из лабиринта узких улиц на простор степи и потерялась в густом мраке.
Карим очнулся, когда шум автомобильного двигателя уже не был слышен, но пыль еще не улеглась. С улицы доносились тихие голоса, говорили по-узбекски, кто-то светил фонарем на развалины вахтенной будки. Встав на карачки, Карим натолкнулся на что-то теплое и мягкое, не сразу сообразил, что уперся ладонью в грудь
Теперь хорошо видно, что на улице толпился добрый десяток местных зевак, мужчины разговаривали тихо, почти шепотом. Они молча пялились на Карима, пока кто-то, видимо, самый сообразительный, не помог парню подняться на ноги. На дороге лежали чье-то тело, прикрытое плюшевой скатертью. Карим, пошатываясь, подошел ближе, откинул тряпку, глянул на лицо Ришида, на темно-бурый нос, съехавший на сторону, и глубокую пустую глазницу зияющую на месте вытекшего правого глаза и по-звериному оскаленные зубы. В больнице Карим насмотрелся на разных жмуриков, и морды попадались такие, что непривычный человек с перепугу в обморок может грохнуться, но сейчас к горлу подкатила тошнота. Какой-то козел с седой бородой ухватил Карима под локоть, горячо зашептал в ухо:
– И еще один там лежит. Под кирпичами.
– Кто это сделал, не знаешь? – спросил другой мужчина.
Карим неопределенно пожал плечами и поплелся вверх по темному переулку. Через четверть часа он оказался возле управления внутренних дел. Поднялся на ступеньки крыльца и нажал кнопку звонка. Дежурный старшина распахнул железную дверь, хотел обложить неурочного посетителя матом, но узнал в чумазом парне родного брата майора Магомеда Буярова, начальника угрозыска, козырнул, пропустив Карима в помещение, повернул ключ в замке и сказал, что брат в своем кабинете, он сегодня за старшего. В помещении дежурной части, как всегда пусто. Только какая-то женщина с лицом залитым кровью сидела на табурете в темном углу и бубнила себе под нос.
– Он подошел сзади. Я не видела ничего. Он набросился на меня сзади. Господи…
– Насчет происшествия в больнице никто не звонил? – на всякий случай спросил Карим.
– Что за происшествие? – сержант вытянул шею.
– Так, сущий пустяк. Ничего особенного. Если не считать трех мертвяков и разрушенного дома.
Карим быстро дошагал до конца коридора, толкнул дверь и переступил порог кабинета. Старший брат, отодвинув в сторону раскрытую книгу, поднялся из-за стола и удивленно сморгнул глазами. Он не любил, когда чрезвычайные происшествия выпадают на его дежурство, еще больше не любил, когда неприятности случаются с близкими родственниками. А сегодняшним вечером происшествий через край: только что из горотдела ушел местный авторитетный животновод Эльдар Курузов, сопровождаемый родственниками и друзьями. Залетные отморозки на «уазике» разбили ему почти новые «Жигули», так раздолбали машину, что передний бампер к чертям собачим отвалился. Эльдар сделал нарушителям закона невинное замечание, мол, не гоняйте как сумасшедшие. По улицам дети ходят, хоть их пожалейте… Но нет. Эти подонки ограбили заслуженного человека, сняли с головы меховую шапку, а затем приставили ствол к виску и жестоко избили.
Веры Курузову мало. Он всегда сам нарывается на мордобой и брешит, как паршивый пес. Но послать подальше животновода, а заодно его родственников и друзей, похожих на тупых баранов, нет никакой возможности. Этот тип из влиятельного тейпа, по здешним меркам большой человек. С ним надо дружить, а не ругаться.
– Ну, рассказывай…
Магомед терпеливо выслушал младшего брата, своей рукой исписал два листка протокола и распорядился по рации, чтобы патрульная машина выехала к больнице, где только что произошло зверское убийство двух местных парней и одного приезжего, некоего Гоши из Куляба. И еще добавил, что через полчаса сам приедет
Магомед отдал подчиненным последнее распоряжение:
– Брать этих отморозков лучше мертвыми, чем живыми. Если заметите серый «уазик» с синей полосой на кузове, надписью «буровая» и разбитым передком, открывайте огнь на поражение. Никаких там устных предупреждений и стрельбы в воздух. Валите всех на месте. Ясно?
Он дал отбой, откинулся на спинку стула и минуту, прищурив глаза, разглядывал согбенную жалкую фигуру Карима. Его морду, перепачканную грязью и кровью, волосы, запорошенные пылью, рваный халат. Карим вздыхал и елозил на табурете, словно на горячей сковороде.
– Протокол мы написали, – сказал Буяров старший. – И хрен с ним. А теперь давай начистоту. Скажи мне для начала: ты девку хоть поимел?
Карим кашлянул в кулак и промолчал.
– А фамилию у той потаскухи спросил?
– Только имя знаю – Лена.
– Лена… Знает он, твою мать. Я тебе говорил, что все эти ночные блядки плохо кончатся, – Буяров прикурил сигарету и выключил настольную лампу, глаза и так устали от света. – На свой грязный конец намотаешь заразу – это полбеды. Но могут быть и другие неприятности. Вроде тех, что сегодня случились. У девчонки оказались такие друзья, к которым лучше на расстояние пушечного выстрела не приближаться. В твою дурную башку не приходило, что рано или поздно все кончится именно этим? Стрельбой и убийством? Отвечай, паразит.
– Не-а.
– Молись, сволочь, что ты жив остался.
Карим молча кивал головой, он не осмеливался вставить слово, потому что авторитет старшего брата был для него непререкаем. Этот авторитет прочнее и выше огромного гранитного памятника, что стоит на улице Восстания в Ташкенте. Магомед – единственный человек в их роду, да что там в роду, во всем этом поганом городе, кто получил высшее образование и сам выбился в большие начальники. Мало того, идут разговоры, хотя сам брат до поры до времени об этом помалкивает, что его берут на повышение, переводят в столицу. Там он получит новые погоны, высокую должность и большую власть. До перевода остается жать всего ничего: пару недель или месяц, не дольше. Если все случится, как говорят люди, а люди врать не станут, Магомед определит младшего брата в медицинский институт без экзаменов, а затем вытянет из глубинки в столицу всех близких родственников и каждому сородичу найдет достойную работу. Только бы выгорело…
– Ты чего хочешь, чего добиваешься? – наседал Магомед. – Чтобы каждых немытый гад на меня пальцем показывал? Вон пошел брат того санитара, который полгорода перетрахал? Твои друзья, вернее, эти наркоманы Рашид и Тимур – они же просто падаль. Ладно, с тобой говорить, как вот с этим, – он постучал костяшками пальцев по столу. – Знай одно: если эти разговоры дойдут до моего начальства, если только… Тогда я тебе легкой жизни не обещаю. И легкой смерти тоже. Привяжу в кашаре к столбу, вожжами спущу с тебя шкуру. И еще до того, как перережу твою глотку, живого заставлю землю жрать. Ты меня знаешь – я так и сделаю. На глазах матери и всех родственников. Понял?
В знак согласия Карим шмыгнул носом. Брат не бросал обещания на ветер. Может быть, до смерти не забьет, но и легким испугом тут не отделаешься. Магомед поднялся на ноги, влез в рукава кителя и надел фуражку.
– А что с теми бандитами будет? – отважился на вопрос Карим.
– А ты мой разговор по рации не слышал? – вопросом ответил брат. – Вот то и будет. Найдут и пристрелят. Сиди здесь и никуда не выходи, пока я не вернусь из больницы.
Хлопнула дверь, Карим услышал удаляющиеся шаги и только тогда перевел дух.