Крестная дочь
Шрифт:
– Недоумки, – процедил он. – Вот же уроды…
Он побродил по кабинету еще минут десять, решив выдержать характер, взглянул на часы и подумал, что оперативники уже в больнице, ждать дальше нет смысла. Он набрал номер и уселся на подоконник. Олейник снял трубку после восьмого гудка.
– Нашего друга поместили в больницу, – сказал Девяткин. – Сегодня ровно в восемь утра он уже лежал в тридцать шестой палате. Помните, что его продержат в отдельном боксе дня три. Есть смысл поторопить события.
Олейник уныло сопел в трубку. Девяткин назвал номер лечебного заведения и его адрес. И добавил, что в больничный корпус
– Спасибо за информацию, – вежливо ответил Олейник. – Но она лишняя.
– То есть? – Девяткин спрыгнул с подоконника. – Не понял?
– Я уже знаю, где мой адвокат и что с ним. Кстати, это была очень хорошая идея. Ну, насчет больницы. Честное слово, я бы сам не допер. Просто в голову бы не пришло. Короче: спасибо за помощь. Свое вознаграждение вы получите на днях. Скажем, послезавтра. Где будут деньги, узнаете позже.
– Позже? – переспросил Девяткин, чувствуя, что голос сделался глухим, каким-то чужим.
– Как говориться, вы не в церкви. Вас не обманут.
Девяткин дал отбой и помассировал виски кончиками пальцев. Неожиданно сорвался с места, пнул дверь ногой и коридором помчался к лифтам, но в кармане уже звонил телефон. Из больницы сообщали, что в тридцать шестой палате найдены трупы двух оперативников и адвоката Рувинского. Огнестрельные ранения, стреляли с близкого расстояния. И, очевидно, из одного ствола. Выстрелов никто не слышал. Опера не успели оказать сопротивления.
– Какие будут указания?
– Я выезжаю, – ответил Девяткин. – Свяжусь с прокуратурой. Зайду к начальству и выезжаю.
Он постоял пару минут в пустом коридоре, повернулся и поплелся назад.
Силы погони, организованной военными и узбекскими милиционерами, выдохлись, как вчерашнее шампанское. Поискам бандитов, совершивших убийство на территории районной больницы, не было видно конца. А боевой дух сменился дремучим пессимизмом.
Поначалу все шло гладко. Девять местных милиционеров под началом майора Буярова нагнали солдат, уже получивших по рации предписание присоединиться к поискам беглецов. Двинулись по следу, оставленному протекторами «уазика», и ехали всю ночь, пока след, занесенный песком, не потерялся. Капитан внутренних войск Николай Седых предложил разбиться на три группы, двинуть вперед полукругом, прочесывая местность мелкой гребенкой. Следы протекторов рано или поздно появятся снова, и тогда группы солдат смогут соединиться с милиционерами. Взвод военных под командованием Седых возьмет восточнее, второй взвод под началом старшего лейтенанта Петра Местечкина двинет прямо. А милиционеры на трех своих «уазиках» возьмут на себя западное направление. Связь по рации или сигнальными ракетами.
К милицейской группе прибился младший брат майора Буярова санитар местной больницы Карим. Парень шустрый, легкий на ногу, отлично ориентируется в степи и песках. Кроме того, он знает в лицо ту девицу бандитку, из-за которой пролилась кровь трех ни в чем
Майор Буяров пустил зеленую ракету, по рации связался с солдатами и доложил, что бандиты совершили еще два зверских убийства. На разбитом «уазике» они бы долго не протянули бы, поэтому завладели новым транспортным средством, каким именно, сказать трудно. Покрышки, оставившие следы на песке, широкие с необычным рисунком протектора.
– Нам подъезжать или как? – спросил майор Седых. Он был за старшего, но местность знал плохо, самостоятельные решения всегда принимал с неохотой и к тому же не верил в успех предприятия. – Решай, майор. Хотя… Хотя вот что. Ты давай дальше дуй. По следу. А если что случится, немедленно выходи на связь.
– Добро, – ответил Буяров, отключив связь, обложил армейского капитана трехэтажным матом и добавил. – Без этих придурков лучше. От них одна вонь и вредные насекомые.
Трупы закидали песком и после обеда тронулись дальше. Впереди долгие километры степи и голых песков, жары и пыли. Радиаторы машин закипали, а надежды оставалось только на донышке. Когда прибыли в бывший поселок Первомаец, наткнулись на новые следы пребывания бандитов. В неглубокой могиле закопали двух мужиков, сбросив одного на другого. Огнестрельные ранения. Документов, разумеется, никаких. Во внутреннем дворе нашли обгоревшую «ниву». Очевидно, бандиты ограбили до нитки случайных путников, заблудившихся в этой глухомани и, заметая следы, сожгли тачку. За околицей поселка заметили еще один могильный холмик, в землю воткнут самодельный крест. Это кто-то из своих, из бандитов, раз крест поставили. На человеке старый полосатый халат, прорванный на локтях. Два пулевых ранения. В грудь и живот. Видимо, ограбленные путники оказала головорезам ожесточенное сопротивление.
Майор Буяров подозвал прапорщика Амирова.
– Ты вот что, принеси канистру с соляркой, живо. Облей эту падаль и сожги. Бандиты не заслужили того, чтобы лежать в земле. В нашей земле.
Тело зацепили крючьями и выволокли наверх, облили горючкой. Майор плюнул в лицо трупа и сам бросил горящую спичку и, когда пламя вспыхнуло, обдало жаром, проворно отступил в сторону. Еще долго над бывшим поселком клубился черный зловонный дым, застилая бледно голубое небо. От этого смрада першило в носу, а сухой паек не лез в глотку.
Буяров младший присел в тени глинобитного дома, накрыл ноги шерстяным одеялом, чтобы не заметало песком. Он строгал ножичком ветку саксаула и думал о том, что погоня оказалась не занимательной охотой на человека, а тягучим муторным делом, и конца ей не видно. Зря он напросился сюда, сидел бы сейчас в больнице, днем спал, а вечером, когда наступает прохлада, пересказывал всем желающим события той ужасной ночи, когда бандюки грохнули двух его лучших кентов и дядю Гошу, добрейшей души человека, карман которого всегда был открыт для друзей. А вместо этого Карим глотает чужую пыль и слышит вонь горящего жмурика. Такая жизнь хуже каторги.