Крестная мать
Шрифт:
— Три пятьсот!
— О! Какие ставки! Я же говорил: будет горячо! — конферансье переставлял худыми ногами, выделывая немыслимые движения. Он бегал по своей площадке из края в край, стараясь охватить как можно больше народу. — Вы только посмотрите, молодой человек в шерстяном свитере не сдается! Он выкладывает три с половиной тысячи, "Клеопатра" дорожает, она откинула ложную скромность и показала, наконец, свое истинное лицо. Лили! Не уходи с подиума. Народ желает видеть это чудо-платье. "Клеопатра" — модель, которую правление Вильгельм-палаца увековечит в коллекции музея моды!
Никто не ввязывался в затянувшуюся дуэль между щекастым господином
— Пять тысяч, — проворчал щекастый.
— Пять двести! — во все горло прокричал Борис.
— Пять с половиной! — ответил щекастый, и его девочка-подросток с презрением посмотрела на бедно одетого сумасброда, посмевшего тягаться с ее папочкой, для которого такая мелочь была сущим пустяком.
— Пять шестьсот! — не замедлил Борис. Он повернулся к "бульдогу" и его козявке и сколько было мочи заорал по-русски:
— Убью сволочь!
Понять значение непонятных слрв щекастый смог бы даже по выражению лица соперника, но "бульдог" был неробкого десятка. Он отреагировал на угрозу новой ценой:
— Пять восемьсот!
Конферансье уже перестал комментировать разыгравшуюся схватку. Он, как и все, превратился в обыкновенного наблюдателя и боялся, как бы чего не вышло, поглядывая на всякий случай на полицейских. Репутация его популярного шоу могла подмочиться; случись во время аукциона поножовщина, дирекция сразу наложит запрет на шоу, и тогда прощай весомый придаток к основному заработку. Он не мог допустить даже заурядной потасовки и потому вздохнул с облегчением, когда заметил, что начался дождик. Это был хороший повод для прекращения аукциона.
— Э… господа… Прошу внимания. В связи с дождем… — только было заговорил конферансье, но оглушительный смех толпы не дал ему продолжить.
Борис назвал новую цену, которая выражалась в странной цифре пять тысяч восемьсот пятьдесят шесть шиллингов. Эта цифра повергла толпу в безудержный хохот.
Мало кто догадался, что эта сумма означала все, чем располагал невысокий паренек. Большинство восприняло это как удачную шутку.
Щекастый был задет этим смехом, он свернул тонкие губы в трубочку и отозвался на хохот толпы хриплым басом. Он сказал:
— Пять тысяч девятьсот шиллингов.
Затем он повернулся лицом к Борису и растянул губы в улыбке. Глаза Бори не видели ничего, кроме этой противной тонкой ниточки губ, посаженной в мясистые щеки. Все вокруг превратились для него в эту ехидную улыбку, вдавленную в жирные щеки "бульдога". Он поднял глаза на пасмурное небо и крикнул вверх, надрывая голос.
— Шесть тысяч! — А про себя сказал: "Я не могу проиграть!" Толпа ахнула. Это была мистика. Небо отозвалось громом, хлынул сильный дождь. Люди спешно расходились, бежали под навесы магазинов, чтобы укрыться
— Что вам угодно?
— Давай платье, я выиграл, — грубо сказал парень.
Конферансье заметил, что парень держал в руке стопку купюр. Значит, он не собирается просто взять "Клеопатру", не уплатив за нее необходимой суммы. И все же шоумен сомневался, а потому решил, что лучше будет не связываться с этим сумасшедшим в дешевом свитере. Он жалел, что рядом нет полицейских, а то бы он устроил этому голодранцу спектакль. Однако рассчитывать можно было только на свою изворотливость, надеяться на безмозглых манекенщиц, прижавшихся друг к другу под тентом, он не мог. У них вряд ли хватит ума спуститься в универмаг и вызвать "фараонов"…
— Вы понимаете, все платья сложены в стопки. Сейчас очень трудно будет найти именно которое вам нужно. Сами видите. Приходите в следующую субботу. Думаю, я смогу чем-нибудь помочь…
— Давай "Клеопатру", сука! — остановил его Борис.
Шоумен понял, что спорить бесполезно.
— Да, но… Последняя цена… кажется, вы назвали шесть тысяч шиллингов, — замялся он. — По правилам…
— На деньги! — Борис протянул стопку купюр. Конферансье взял деньги.
— Ну хорошо, если вы так настаиваете… Лили, принеси "Клеопатру". — Он принялся считать деньги.
Манекенщица принесла платье, отдала пакет. Борис прижал его к груди. Он не стал дожидаться, пока конферансье закончит считать деньги, и помчался вниз по ступенькам к своей Леночке. Борис был счастлив, что выиграл…
— Да, но здесь пять тысяч восемьсот пятьдесят шесть шиллингов! — крикнул вслед шоумен.
— Остальные в следующий раз, — не оглянувшись, ответил Борис. Ему не терпелось побыстрее вручить Леночке свой подарок.
Леночка стояла одна посреди площади перед универмагом. Она ни о чем не думала. Она слушала. Ливень разговаривал с ней. Вода смыла слезы, дождь гладил ее лицо и руки. Промокла с головы до ног, было холодно и легко, брызги капали в унисон биению сердца. Борис, сломя голову бежал к ней. Он уже стоял рядом с каким-то пакетом. Он прошептал: "Вот платье". Но ей было все равно.
Епископ Симеон вот уже целый час "разделывал на кусочки" отца Дмитрия. Устроенная владыкой инспекция в приходе больше походила на заурядную инвентаризацию. Блаженнейший проверял всю утварь по списку. Отец Дмитрий не мог сообразить, чего это владыке взбрело в голову самолично копошиться во всех помещениях и приходских кладовых. Но его дело было исполнять, а не перечить.
— Кто дал вам повод думать, что ремонт в приходе может служить оправданием беспорядка?! — отчитывал Симеон настоятеля, которому впору было поставить руки по швам. Симеон не желал слушать никаких ответов. — Только не надо меня уверять, что служение проходит без сбоев, я знаю вас. Совсем обленились. Не дорожите местом своим, а ведь желающих вас заменить хоть отбавляй.